Майору хотелось ответить поядовитее, но в сложившихся обстоятельствах подыскать иронический ответ было трудно.
- Я ищу девочку лет пятнадцати. Возможно, вы этого не знаете, но с некоторых пор мы стали применять специальные ружья, заряженные здешней растительной краской. Лицо и руки девочки должны быть в пурпурных пятнах. Я могу обещать вам, что коллективного наказания не последует.
- Пурпур! Благородный цвет - цвет свободы и траура, - сказал директор задумчиво. - Прекрасный выбор.
- В этом деле замешан еще и мальчик. Его труднее будет опознать. Но думаю, это не так важно. Как только мы возьмем девочку, он, по всей вероятности, объявится сам.
- Оказывается, вы успели изучить некоторые особенности нашего национального характера, - сказал директор любезно. - Хорошо. Значит, вы хотите посмотреть наши старшие классы? Я собрал их для вас в зале. Прошу!
Майор прошел через натертый вестибюль. Сержант и солдаты, чеканя шаг, последовали за ним. Директор широко распахнул дверь зала и отступил, пропуская вперед посетителей.
Майор переступил порог. Пятьдесят три юные головы, как одна повернулись к нему. Пятьдесят три пары темных больших византийских глаз ощетинились ему навстречу, как штыки, и он, чуть пошатнувшись, замер на месте, как будто налетел украшенной знаками отличия грудью на стальной частокол.
Он пришел сюда в поисках жалкой меченой одиночки, а перед ним стояло пиррово войско, которое умирает, но не сдается. Пятьдесят три тонких оливковых лица - все до одного! - были запятнаны от лба до подбородка роскошным пурпуром - цветом свободы и траура.
