Цвет страха - [26]

— Да, дали мы маху. — Он сокрушенно качал головой.

— Наш парк пользуется бешеным успехом, — возражали ему.

— Переборщили с концессиями. Надо было самим построить парк. Мы должны владеть всем, что есть в «Токио-Бисли», от замков на воротах до контрольного пакета акций.

— Но если он лопнет, наши акции можно будет спустить в унитаз, напоминали ему.

— Бисли непобедим! — кричал Микки, указывая на портрет основателя. Дяди Сэма Бисли, который к этому времени уже лет двадцать как скончался, хотя упорно ходили слухи о том, что он находится в криогенной камере, дожидаясь, пока успехи медицинской науки не позволят восстановить его сердце. — Бисли это Америка! Мы — это Америка, и в следующий раз мы приберем к рукам все до последней капли!

Так и вышло. Компания прекратила выдачу лицензий, автоматизировала процесс создания мультипликации, утроила выпуск фильмов, завалила планету продукцией Бисли, и, наконец, ее валовой продукт сравнялся с государственным бюджетом малых европейских стран.

Но Микки Уэйзингер был ненасытен.

— Я хочу большего! — бушевал он. — Еще! Еще! Изыщите источники дополнительного дохода. Постройте еще больше заводов по выпуску игрушек. Пусть наше производство выйдет на уровень оборонной промышленности Штатов времен второй мировой войны! И если кто-нибудь осмелится выпустить книжку для раскрашивания, мультфильм или ленту, хотя бы отдаленно напоминающие продукцию Бисли, то этому мерзавцу следует отрезать уши! Нам мало потопить врага в потоке нашего товара, надо сокрушить конкурента еще до того, как он организует собственное производство. Отныне мы будем акулами. Если вы не мчитесь вперед в погоне за свежим красным мясом, это значит, что вы валяетесь на дне, истекая кровью и привлекая врагов, которые вас пожирают.

Сказано — сделано. Компания Бисли продолжала расширяться, запустив щупальца за границу и торжествуя над конкурентами. После безвременной кончины президента Эйдера Дрейка его место занял Микки Уэйзингер.

Когда наступило время завоевывать плацдармы в Европе, Микки лично возглавил переговоры. Он наметил пункт в сельских предместьях Парижа и, едва переговоры подошли к завершению, сделал пируэт и обратился с тем же предложением к правительству Испании.

Стравив два народа, Микки Уэйзингер принялся выколачивать из французов концессии, пока у них при о «Евро-Бисли» не начали течь слюнки.

В борьбе с тяжелейшим кризисом и самой холодной на памяти человечества зимой в Европе «Евро-Бисли» понес значительные убытки, и Микки Уэйзингер решил, что капиталы компании и его личный авторитет лежат мертвым грузом.

— Мы отказываемся от «Евро-Бисли», — заявил он совещанию директоров, собравшихся одним зябким утром в штаб-квартире корпорации в Ванахейме. Калифорния, сопровождая свои слова тяжелым ударом кулака по столу.

— Как же! У нас на руках почти половина акций!

— Мы прекратим платежи и пустим по миру французские банки и правительство.

— И это нереально. Имя Бисли окажется втоптанным в грязь.

— Плевать мне на него! Меня волнует только собственное имя! — рявкнул Микки Уэйзингер, который подобно многим президентам корпораций двадцатого века пекся о своем послужном списке куда больше, нежели об акционерах и возглавляемом им предприятии.

— Но если мы покинем Францию, то можем поплатиться европейским рынком развлечений — его наверняка захватят конкуренты, — заметил Боб Бисли, племянник Сэма и единственный представитель семьи Бисли, оставшийся в совете директоров. — «Лего» уже заняло аванпост в Швейцарии, а «Банан-Берри Студиос» посматривают в сторону Берлина.

— Плевать. Пускай «Лего» забирает себе Европу. Мы сконцентрируем свое внимание на Азии и Южной Америке. В Европе на нас уже показывают пальцем.

— Этого нипочем не случилось бы, если бы мы не отказались от выдачи лицензий, — проворчал кто-то.

— Кто это сказал?

Никто не поднял руку.

— Похоже на голос одного из вице-президентов, — заявил Микки Уэйзингер, обводя комнату подозрительным взглядом. — Ну, кто именно?

Никто не признался.

Поэтому Микки Уэйзингер, не сходя с места, уволил всех вице-президентов.

На следующий день вновь назначенные вице-президенты единогласно высказались за отказ от Европы.

И только Боб Бисли выразил негромкий протест.

Микки Уэйзингер колебался. Спорить с Бобом Бисли не решался никто. Его считали едва ли не носителем драгоценного духа почившего Сэма.

— Я полагаю, этот вопрос следует представить на рассмотрение высшему руководству, — заявил Боб.

— На рассмотрение Дяди Сэма?

— Дяди Сэма.

Уэйзингер вздохнул.

— И как же сие осуществить конкретно? Устроить сеанс столоверчения? Изучать Книгу Судеб? Или, может, мне притушить свет, а вы попытаетесь вызвать его дух?

По мнению Микки Уэйзингера, все эти новомодные увлечения мистикой были сущей чепухой, но здесь, в южной Калифорнии, люди водили своих пуделей к собачьим психиатрам по пятьсот долларов за час и расставляли мебель в согласии с китайским суеверием двухтысячелетней давности.

— Полагаю, нам стоит нанести небольшой визит в Утилдак, — предложил Боб. — Там находится новый пост управления, тот самый, что был выстроен на случай обмена термоядерными ударами.