Цвет Надежды - [25]

— Мам, — голос и взгляд Малфоя были совершенно спокойны словно это не он здесь буйствовал две минуты назад. — Все будет хорошо, — членораздельно произнес он.

— Твое последнее посещение фехтовальной комнаты перед отъездом в лагерь закончилось, мягко говоря, нехорошо, — упрямо проговорила Нарцисса.

— Откуда ты знаешь? — резко спросил сын.

— От домовых эльфов, которые лечили тебя.

— Черт! Это все ерунда, они просто соврали.

— Драко, домовые эльфы не врут, они просто не умеют. Да и ты, если на то пошло, тоже. Что там произошло? Я должна знать.

— Мам, ну зачем тебе это? Ничего интересного, правда.

— Драко Регулус Малфой! Я — твоя мать. Да, я была ею лишь номинально все семнадцать лет твоей жизни, и ты вправе наказывать меня за это. Но два месяца назад я поняла, что у меня есть близкий человек, которому я нужна и который мне нужен. Я обязана знать, что происходит с тобой. Я хочу это знать, и если ты немедленно не скажешь правду, я сейчас же сниму твои чертовы оставшиеся коллопортусы и отправлюсь на рандеву с Темным Лордом, которое ты так опрометчиво отменил.

Говоря эту гневную тираду, Нарцисса наступала на сына, тыча ему пальцем в грудь. Драко опешил.

— Обычное круцио, — недовольно пробурчал он. — На рандеву только не надо. Между прочим, это шантаж!

Было видно, что его до глубины души поразили слова матери. Он явно не ожидал такой откровенности и такого яростного проявления материнских чувств с ее стороны. Так не вязалось это с обычной холодностью и сдержанностью. Но уж если Драко Малфой был ошарашен, что же говорить о Гермионе. Ее поразила все сцена от начала до конца. Начиная с яростной материнской атаки и заканчивая фразой «обычное круцио». Дурдом какой-то! Они словно говорили о паре шлепков по мягкому месту.

— Ты обманываешь, — уже спокойнее произнесла Нарцисса.

Сын вопросительно поднял бровь.

— От круцио не остается следов, — пояснила она, — ты же был весь в порезах, некоторые из которых так и оставили следы, несмотря на все старания эльфов.

— Я не обманываю, — подойдя к окну и посмотрев на звездное небо, устало проговорил Драко Малфой. — Просто в зале был разбит витраж, и на полу оказалось много осколков.

Послышался судорожный вздох Нарциссы, а у Гермионы все поплыло перед глазами. Она читала описание действия этого заклятия. При его применении не было разницы: сильный человек или слабый. Не было человека вообще. Было лишь тело раненого животного, которое, упав, корчилось в агонии. Сильный мог разве что продержаться чуть дольше.

На полу оказалось много осколков.

У Гермионы закружилась голова. Ее мозг отказывался воспринимать подобную жестокость. Открыв глаза, она заметила, что Драко обернулся к Нарциссе, а та зябко ежится, обхватив себя за плечи.

— Как дела у Марисы? — сменил он тему.

Несколько минут тишину нарушал лишь треск дров в камине. А потом Нарцисса подняла голову и улыбнулась.

— У нее все здорово, — весело проговорила она.

Драко улыбнулся в ответ.

Гермионе стало дико. Как можно так быстро переходить от ужаса к веселью? А потом она поняла: только при таком отношении к жизни можно было спасти свой разум в этом страшном доме.

— Садись, я поищу тебе что-нибудь теплое, — проговорил Драко и указал Нарциссе на кровать.

Та села и принялась расстегивать босоножки.

— Представляешь, мы с Марисой ходили в маггловское кино, — ее лицо оживилось, и она вновь стала похожа на девчонку. Драко, улыбаясь, смотрел в ее сверкающие глаза.

— Там было очень здорово. Я не знаю, как они это делают, но на стене висит экран, и на нем движутся люди. Что-то вроде колдографии. Только они двигаются долго. Говорят что-то, делают.

— Глупость какая, — со смехом сказал Драко.

— Никакая не глупость! — заспорила Нарцисса. Ее щеки раскраснелись, и она увлеченно жестикулировала.

Драко, все еще улыбаясь, направился к шкафу.

— Мы смотрели кино ужасов. Там были монстры, похожие на наших соплохвостов, только страшнее.

— Что может быть страшнее соплохвостов… А-а-а!

Увидев Гермиону, Малфой шарахнулся от шкафа. Та вовремя спряталась за мантии. Ну как можно было опять про нее забыть?

— Что случилось? — удивилась Нарцисса.

— У меня просто слишком живое воображение, — держась за грудь, пытался прийти в себя Малфой. — Тут мантия упала.

Нарцисса рассмеялась. А Гермиона подумала, что она в этом шкафу будет для Малфоя похуже душек-соплохвостов. Бесцеремонно отодвинув девушку, Драко снял с вешалки теплую мантию и, не глядя на Гермиону, закрыл дверцу шкафа. Девушке осталось лишь наблюдать, как Малфой направляется к Нарциссе и набрасывает мантию ей на плечи.

— Поверю! — торжественно пообещал Малфой.

— Твои детские колдографии, хочешь посмотреть?

— У меня были детские колдографии? — удивился юноша.

«У меня было детство?» — слышится Гермионе в этом вопросе.

Нарцисса вмиг посерьезнела.

— Драко, не говори так, конечно, были. То, что их нет в этом замке, еще не значит…

— Да-да, знаю. В этом замке меня увековечат лишь в дурацком пыльном портрете, когда совершу деяние, достойное семьи Малфоев. А потом буду веками взирать на своих сопливых потомков и пугать их злобным хохотом. Хотя, с такими темпами, моих потомков подобной ерундой не испугаешь. Да их, пожалуй, у меня и не будет, — решил Малфой. — Меня прибьют раньше, чем увековечат.