Цвет боли: шелк - [8]

Ларс для себя запомнил главное: не давать повода.

Но сейчас его меньше всего волновал интерес, проявленный Петрой, и куда больше желание побыть с Линн наедине, во всяком случае, без присутствия тех, с кем они жили в квартире на Библиотексгатан — бабушки Линн замечательной Осе Линдберг и наставника самого Ларса (язык не поворачивался называть его слугой) Свена. Бабушка фактически заменила родителей Линн, а Свен Ларсу. Теперь у Осе и Свена роман, страшно старомодный, с витиеватыми ухаживаниями и долгим ожиданием объяснения в лучших чувствах (и это несмотря на то, что они уже несколько месяцев живут не просто под одной крышей, но и в одной комнате!). Они и женатыми до конца жизни будут в романтических отношениях. Иногда Линн так завидовала бабушке, умевшей отсекать ненужное и получать удовольствие от жизни в любых ее проявлениях.

То, что Свен оказался отцом Петры и бывшим любовником Жаклин, Осе волновало мало. События двадцатилетней давности не имели права давить на нынешние отношения, тем более Петра взрослая девушка, а Жаклин больше нет на свете. Осе выслушала Свена, все поняла и простила ему множество тайн, не всегда праведных.

Они все жили дружно, бабушка и Свен помогали воспитывать малышку, Линн частенько оставляла Мари с обожавшей девочку пожилой парой. Существовала только одна опасность — что Мари разбалуют. Были недели, когда Линн практически прятала Мари от Ларса и пряталась сама, тогда ей помогали друзья по университету Дорис и Лукас, но у них своя жизнь и свои заботы, а Осе и Свен страшно обижались из-за недоверия, они искренне любили маленькую дочь Линн и Ларса, считая ее своей внучкой.

Но в одной квартире со старшими жить удобно только до тех пор, пока тебя не тянет сорвать с жены одежду и потащить под душ, чтобы заняться сексом отнюдь не в миссионерской позе и не под одеялом. Для таких случаев у них имелась еще одна квартира на Эстермальмсгатан в «Квартале жаворонков». Три квартиры в этих дорогих домах дед когда-то купил внукам — Жаклин, Ларсу и Мартину. Квартира Жаклин стояла закрытой в одном доме, а у Ларса с Мартином они были одна над другой во втором.

В квартире Ларса и существовала их «комната боли», напичканная прибамбасами из секс-шопа, предназначенными для занятий БДСМ. Если «припекало» желание, Ларс и Линн просто отправлялись на Эстермальмсгатан.

— Линн, ты не хочешь погулять с малышкой? Погода хорошая, давай съездим на Эстермальмсгатан?

Повторно приглашать не надо, Линн сама давно хотела предложить навестить комнату боли. Но брать ли с собой Мари?

— А почему нет? — пожал плечами Ларс. — Вряд ли она поймет назначение распятия и то, чем занимаются мама с папой. Мала еще. Заодно купим для Мари большой манеж и поставим там…

Через час Мари уже играла в большущем манеже, а Ларс стягивал с Линн джинсы, убеждая:

— Для начала можно и как все.

— Стоило ехать сюда ради этого! — возразила жена.

— Ого! — в глазах Ларса заплясали лукавые чертики. — Как ты заговорила… Ну, держись!

Она права: как все можно бы и в своей комнате под одеялом, а в комнате боли нужно круто и вовсе не ванильно.

— Я знаю, что ты вкусная…

— Ларс!

— Завела старую песню. Нет чтобы сказать, что я тоже вкусный. Или ты уже забыла мой вкус?

Ларс знал, что жену страшно заводят вот такие фривольные разговоры, которые она сама, впрочем, не поддерживает. Сколько ни приучал откровенно выражать свои самые нескромные желания, даже требовать, если чего-то хочется, так и не пересилил ее пуританскую привычку стесняться, когда они наедине.

Друг Фриды Густав сказал, что она раскрепостилась тоже не сразу, но довольно быстро. Возможно, помогло то, что он первое время скрывал лицо под маской: с незнакомцем легче вести себя распутно, не ограничивая свои тайные желания пуританскими правилами поведения. Ларсу приходилось иначе, он постоянно преодолевал зажатость Линн и вынуждал ее раскрываться. В этом тоже была своя прелесть: Ларсу милей Линн, которую еще нужно вынудить застонать при оргазме, а не кусать простыню, чтобы не дай бог не услышал даже он, чем женщина-кошка, способная оседлать сама.

Линн тоже способна, но ее сначала нужно до этого довести или вынудить. Зато потом…

Вот и сейчас он просто загнал ее в беспомощное положение, когда руки прикованы наручниками, ноги задраны и прикреплены к перекладине и все прелести на виду.

— Где тут вкусная штучка?

Она извивалась и стонала под его языком, кончила бурно…

— А теперь для меня.

Знал, что она легко «выдаст» два оргазма подряд, а еще нравилась ее беспомощность и в этой беспомощности реакция на возбуждающие ласки. Все же одно дело, когда женщина имеет возможность ответить на прикосновения, возбуждение, и совсем иное, когда ее подвижность ограниченна. Тогда все ощущения сосредотачиваются на определенных органах, энергия уходит на движение внутренних мышц, а потому оргазм ощущается сильнее и бывает бешеным. Во всяком случае, у Линн так…

— Ларс! — Голос жалобный, но он прекрасно понимал почему: ей небольно, нетрудно, просто близка волна ощущений, справиться с которой она не сможет.

— Не смущайся, Линн, мне же доставляет удовольствие видеть, как ты кончаешь.