Цусимский бой - [8]
На кораблях была сыграна побудка. Команда свободной вахты пробуждалась от тяжёлого и короткого сна. Спали не раздеваясь, вблизи своих постов. Многие не сомкнули глаз, глядя открытыми глазами навстречу грядущему дню. Часть матросов, соблюдая старый русский обычай, побывала в бане и оделась, как полагается перед боем и возможной смертью, в чистую одежду. Этого факта не смог замолчать даже советский летописец боя у Цусимы Новиков-Прибой. Раздали завтрак. Как обычно, произвели утреннюю приборку. Окатили и прошвабрили палубы, прибрали кубрики и внутренние помещения.
Вслед за крейсером «Идзуми» показались ещё три японских разведчика. Адмирал приказал крейсерам «Светлана», «Алмаз» и «Урал» занять место сзади эскадры и прикрывать от японских разведчиков транспорта. Крейсерам «Жемчуг» и «Изумруд» было велено идти извне впереди траверзов обеих колонн и удалять с пути эскадры все встречные пароходы и джонки. Броненосцам было приказано навести по одной башне на крейсер «Идзуми», но огня не открывать. Увидев повёрнутые дула орудий, «Идзуми» предпочёл на время ретироваться.
В восемь часов состоялся подъём флага. На день 14 мая по старому стилю приходился Царский день. Отмечая годовщину помазания царя и царицы на царство, были подняты стеньговые Андреевские флаги. Этим флагам суждено было стать боевыми эмблемами в позднее разыгравшемся бою. Был отслужен молебен. Многие матросы истово крестились, и только у немногих закоренелых революционеров даже в эти роковые часы не нашлось слов молитвы к Богу.
К подъёму флага к эскадре подтянулось отставшее за ночь госпитальное судно «Кострома». Она просемафорила адмиралу, что встретила отряд адмирала Дева, состоявший из самых быстроходных японских лёгких крейсеров. Вскоре они появились из мглы справа с кормы и начали на большом расстоянии обходить эскадру.
Через полтора часа на левом траверзе появился отряд устаревших японских крейсеров. Была пробита боевая тревога. Этот отряд также мог бы стать лёгкой добычей русских. Но наши корабли молчали, а новенькие крейсера не бросились стремительно вперёд. Это ещё не был главный противник. Выдержка у адмирала Рожественского была изумительная. Японские корабли, обгоняя русскую эскадру, вскоре снова показались на короткий срок и скрылись в тумане.
Командующий воспользовался этим моментом, чтобы перестроить эскадру в одну кильватерную колонну. Корабли первого и второго отрядов заняли место впереди третьего броненосного отряда. Строй эскадры растянулся на четыре с половиной мили.
В половине одиннадцатого лёгкий крейсер «Жемчуг» отогнал выстрелами приближавшийся справа японский пароход. С обеих сторон во мгле появились силуэты миноносцев и более крупных судов. На «Суворове» взвился сигнал — «тревога». По этому сигналу шедший слева «Изумруд» перешёл на правую сторону и лёг в кильватер «Жемчугу». К ним присоединились 4 миноносца, назначенные в распоряжение флагманов. Крейсерам «Владимир Мономах» и «Дмитрий Донской» было приказано покинуть строй и взять на себя защиту транспортов с правого борта последних.
Слева, позади траверза, снова появились новенькие японские крейсера вице-адмирала Дева. Ещё в Порт-Артуре их называли собачками, так как их появление предшествовало приближению главных сил японского флота. Не было сомнений, что японский броненосный флот вот-вот появится. Японские лёгкие крейсера провокативно приблизились на 39 кабельтовых. Руки у русских артиллеристов от нетерпения чесались. Кто-то из них нажал на пусковой курок, и из одного орудия с «Орла» раздался случайный выстрел. Немедленно вся русская эскадра опоясалась дымами от выстрелов. Японцы начали отвечать и немедленно уходить. На «Суворове» взвился сигнал: «Не кидать снарядов».
По поводу этого сигнала, якобы жалеющего снарядов для стрельбы по неприятелю, Новиков-Прибой демагогически вспоминает приказ петербургского градоначальника генерала Трепова при подавлении им восстания рабочих: «Патронов не жалеть». Сколь разное, мол, отношение к врагу и собственному народу! Но приказ адмирала Рожественского был совершенно правилен. Нужно было прекратить неорганизованную стрельбу и действительно жалеть снаряды. Их могло не хватить в решительный момент боя. И ради их доставки во Владивосток флот подвергался опасности. Новые броненосцы не могли развить полного хода, чтобы не бросить свои транспорта. Не будь этих транспортов, эскадра наверно бы успела проскочить во Владивосток или, во всяком случае, не кружилась бы на месте во время происшедшего вскоре боя вместо того, чтобы удаляться от этого рокового места. Адмирал Рожественский предвидел трудность проводки во Владивосток транспортов и своевременно просил освободить эскадру от этой задачи, в чём ему было отказано. Поэтому он не мог допустить, чтобы без единого попадания бросались зря снаряды, имевшие столь большую ценность.
В половине двенадцатого по сигналу с «Суворова» было приказано командам посменно обедать. Было выдано по получарке рому. После обеда подвахтенной смене было разрешено отдохнуть. Царило бодрое настроение. Озабоченность, охватившая команды ночью, сменилась ощущением сосредоточенной решительности. Некоторые офицеры и матросы бравировали своим бесстрашием и завалились вздремнуть.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Монография посвящена актуальной научной проблеме — взаимоотношениям Советской России и великих держав Запада после Октября 1917 г., когда русский вопрос, неизменно приковывавший к себе пристальное внимание лидеров европейских стран, получил особую остроту. Поднятые автором проблемы геополитики начала XX в. не потеряли своей остроты и в наше время. В монографии прослеживается влияние внутриполитического развития Советской России на формирование внешней политики в начальный период ее существования. На основе широкой и разнообразной источниковой базы, включающей как впервые вводимые в научный оборот архивные, так и опубликованные документы, а также не потерявшие ценности мемуары, в книге раскрыты новые аспекты дипломатической предыстории интервенции стран Антанты, показано, что знали в мире о происходившем в ту эпоху в России и как реагировал на эти события.
Среди великого множества книг о Христе эта занимает особое место. Монография целиком посвящена исследованию обстоятельств рождения и смерти Христа, вплетенных в историческую картину Иудеи на рубеже Новой эры. Сам по себе факт обобщения подобного материала заслуживает уважения, но ценность книги, конечно же, не только в этом. Даты и ссылки на источники — это лишь материал, который нуждается в проникновении творческого сознания автора. Весь поиск, все многогранное исследование читатель проводит вместе с ним и не перестает удивляться.
Основу сборника представляют воспоминания итальянского католического священника Пьетро Леони, выпускника Коллегиум «Руссикум» в Риме. Подлинный рассказ о его служении капелланом итальянской армии в госпиталях на территории СССР во время Второй мировой войны; яркие подробности проводимых им на русском языке богослужений для верующих оккупированной Украины; удивительные и странные реалии его краткого служения настоятелем храма в освобожденной Одессе в 1944 году — все это дает правдивую и трагичную картину жизни верующих в те далекие годы.
«История эллинизма» Дройзена — первая и до сих пор единственная фундаментальная работа, открывшая для читателя тот сравнительно поздний период античной истории (от возвышения Македонии при царях Филиппе и Александре до вмешательства Рима в греческие дела), о котором до того практически мало что знали и в котором видели лишь хаотическое нагромождение войн, динамических распрей и политических переворотов. Дройзен сумел увидеть более общее, всемирно-историческое значение рассматриваемой им эпохи древней истории.
Король-крестоносец Ричард I был истинным рыцарем, прирожденным полководцем и несравненным воином. С львиной храбростью он боролся за свои владения на континенте, сражался с неверными в бесплодных пустынях Святой земли. Ричард никогда не правил Англией так, как его отец, монарх-реформатор Генрих II, или так, как его брат, сумасбродный король Иоанн. На целое десятилетие Англия стала королевством без короля. Ричард провел в стране всего шесть месяцев, однако за годы его правления было сделано немало в совершенствовании законодательной, административной и финансовой системы.