Цусимские хроники: Мы пришли. Новые земли. Чужие берега - [17]

В канун Нового года, совершенно неожиданно, немцы отказались снабжать эскадру углем далее Мадагаскара, ссылаясь на то, что японцы пригрозили топить их угольщики, если они двинутся за русскими дальше. Это известие вызвало просто ярость Рожественского. Последние события и переписка с генштабом здорово расшатали его нервы. Скомкав и выбросив злосчастную телеграмму, он удалился к себе в каюту и не выходил оттуда до обеда, а в два часа пополудни 31 января, в канун Нового года, созвал экстренное совещание штаба.

Собрав всех командиров и флагманов, адмирал снова занялся согласованием вопросов связи, нажимая на то, что главное в бою не потерять организованности и не дать себя бить по частям, в то же время всячески стараясь подловить и уничтожить отдельные отряды противника. Лучшим моментом для этого будут первые часы встречи флотов, когда адмирал Того будет нащупывать нашу эскадру, высылая вперед свою разведку. В этой связи нашими задачами являются недопущение обнаружения наших главных сил разведкой японцев и скорейшее окружение и уничтожение их дозоров. Штабу поручалось проработать варианты построения эскадры, наиболее подходящие для выполнения этих задач, а также варианты быстрого пополнения запасов и исправления повреждений у вражеских берегов прямо в море, либо в подходящей бухте.

Были также согласованы основные направления дальнейшей боевой подготовки, а, кроме того, план проведения ремонтных работ и мероприятий по разгрузке кораблей. Представленный Политовским проект позволял облегчить броненосцы на 400–480 тонн, что вызвало жаркие споры. Поначалу многие не соглашались с необходимостью демонтажа легких орудий, части шлюпок и шлюпбалок, а также минного вооружения и противоминных сетей с крупных кораблей. Но Рожественский провел это решение в приказном порядке и пошел еще дальше, так как предложенный вариант не покрывал строительной перегрузки 600–800 тонн на корабль. Он «предложил» командирам и корабельным механикам подумать над этим вопросом и дал на это две недели, с условием предоставления, по истечении отпущенного времени, готовых к реализации усилиями экипажей и плавмастерской предложений. Далее обсудили еще ряд вопросов по артиллерийской подготовке и по снабжению и в седьмом часу разошлись.

После чего, наскоро перекусив, командующий провел адмиральский смотр вверенной ему эскадры, обращая особое внимание на механизмы кораблей, проверив кочегарки и машинные отделения. Испачкав при этом свой китель и брюки в машинной смазке и угольной пыли, он, тем не менее, самым дотошным образом проверял качество выполненных работ и очень внимательно выслушивал доклады машинистов и механиков, делая пометки в своём блокноте.

Все без исключения, как офицеры, так и матросы, обращали внимание на болезненный вид Зиновия Петровича, буквально посеревшего лицом, и на его покрасневшие от недосыпа глаза. Поэтому ни у кого не вызвало удивления, что через несколько дней после празднования Нового года, с отведенными на это двумя выходными днями, по эскадре пронесся слух, что адмирал болен и не выходит из каюты.

Глава 3

На самом же деле еще 1 января, сразу же по окончании новогоднего фуршета, командующий второй тихоокеанской эскадрой Российского императорского флота вице-адмирал Зиновий Петрович Рожественский инкогнито отбыл на практически не имеющем боевой ценности, но зато новом и быстроходном, крейсере «Алмаз» в Севастополь, рассчитывая там добыть недостающие боеприпасы, запчасти и материалы. Предварительно крейсер-яхту превратили просто в яхту, полностью сняв с него чисто символическое вооружение, чтобы беспрепятственно пройти Босфор.

Прибыв в главную базу Черноморского флота 9 января, Рожественский, в обстановке строжайшей секретности, встретился в офицерском собрании с морским министром, генерал-адмиралом и вице-адмиралом Ф. К. Авеланом, и вице-адмиралом Н. И. Скрыдловым, прибывшими туда по вызову, отправленному Зиновием Петровичем в секретной депеше из Порт-Саида. На этом совещании присутствовал также адмирал Г. П. Чухнин, главный командир Севастопольского порта.

После состоявшихся более чем пятичасовых переговоров было получено разрешение на получение из арсеналов Севастопольской базы и с боевых кораблей Черноморского флота необходимого количества боеприпасов, даже почти всех имевшихся на Черном море торпед модели 1897 года, что, правда, составило лишь две трети от запрошенного количества. Хотя, справедливости ради, стоит отметить, что еще до отбытия с эскадры Зиновий Петрович, посовещавшись со штабом, увеличил все цифры в заявках в полтора или даже два раза исходя из соображений «проси два, дадут хотя бы один».

Из общего списка потребных боеприпасов, материалов и запчастей в 32 листа в итоге удалось отоварить целых семь. Причем боеприпасы были получены почти в полном объеме, включая новые фугасные 254-миллиметровые снаряды, того же типа, что были в боекомплекте броненосцев типа «Победа» в Порт-Артуре, и старые «тяжелые» снаряды шести-, восьми-, девяти– и двенадцатидюймового калибров[6]. Мастерские Севастопольского порта получили срочный заказ на изготовление необходимых деталей для механизмов и артиллерии. Кроме того, тихоокеанской эскадре передавались, в качестве ремкомплекта, детали главных машин и котлов недостроенного крейсера «Очаков», однотипного с «Олегом», строившегося в Лазаревском адмиралтействе в Севастополе. А также 8 шестидюймовых и 12 трехдюймовых орудий с него и 12 пушек Кане калибром 120 миллиметров и 8 пушек – 75 миллиметров с береговых батарей. Кроме этого, угольники, профили, шинки, листовая сталь в ассортименте, заклёпки и даже 6 пневмомолотов, 4 сверлильные пневмомашины и компрессор со всем необходимым оборудованием. Для нужд второй эскадры Тихого океана из запасов Черноморского флота выделялось 35 000 тонн первоклассного донецкого угля. В получении добровольцев, особенно опытных комендоров из экипажей кораблей было отказано из соображений секретности.