Curriculum vitae - [74]

Глава 22. База

Утром голова уже не кружилась, ноги перестали предательски подкашиваться, и хотя шум в ушах, общее недомогание и дрожание пальцев ещё мешали жить, Распутин мог передвигаться совершенно свободно, чем немедленно воспользовался, выбравшись на свежий воздух.

База Ежова располагалась на живописном горном склоне в недостроенных корпусах то ли гостиницы, то ли профилактория. Эти памятники единой когда-то Югославии в разной степени готовности, щедро разбросанные по косовским горам, обладают двумя достоинствами — уединенностью и потрясающими пейзажами. Напротив парадного входа красовался старинный храм, заброшенный в начале войны. Рядом с пологими, поросшими лесом горами, облаками, царапающими пузо о вершины горных сосен, он казался космическим кораблем, приземлившимся когда-то с инопланетной миссией, да так и вросшим в землю, не в силах оторваться от местных красот.

Ежов с личным составом отрабатывал новое, незнакомое Григорию упражнение. Отделение строилось в шеренгу, каждый боец брал в руку гранату РГД–5. По команде все выдергивали чеку, по команде роняли гранату себе под ноги, потом поднимали и бросали. Чпокали запалы, и за учебным снарядом бежало следующее отделение. Потом всё повторялось.

Увидев Распутина, Лешка передал бразды правления одному из офицеров и поспешил к легионеру, честно выполняя роль хлебосольного, внимательного хозяина.

— Как здоровье, Айболит? Помощь для передвижения в пространстве нужна? — шутливо позаботился он о Грише, и, увидев его заинтересованный взгляд, пояснил:

— Занимаемся психологической устойчивостью личного состава. Признаюсь, иногда нарушая меры безопасности. Но зато после таких занятий бойцы не боятся «карманной артиллерии» и не растеряются в бою, выпустив гранату из рук. Здесь работаем с учебными, чтобы окрестных кур не пугать, а у себя на полигоне всё то же самое — с боевыми. Но там на огневой рубеж выходят индивидуально, чтобы из-за одного косорукого не пострадали товарищи.

— Командир! Это несправедливо! С нами в Афгане ты ничем подобным не занимался!

— Зеленый был, Айболит, многого не знал, кое о чем даже не догадывался! Да и не дали бы мне отцы-командиры экспериментировать. Это здесь я сам себе хозяин, да и то, должен нос по ветру держать.

— Что ещё практикуешь, что с нами не делал?

— «Ромашка» — так тренировали осназ в Великую Отечественную. РГДшку кладем в центре в небольшую ямку, а вокруг нее по кругу, на расстоянии пяти метров, отделение ложится головой к гранате. Задача простая — не вскочить и не побежать, иначе гарантированно посечет.

— Жестоко… Даже не знаю, смог бы я сам вот так спокойно лежать в двух шагах от смерти.

— Не поверишь — за год существования моей группы — ни одного процента небоевых потерь. Спасает личный пример и предварительная подготовка. Новички работают только в группе с ветеранами. Хотя, какие новички… Тут ведь нет ни одного срочника. Только контрактники. Ну и многодневная целевая накачка. Попавшему в спецназ с первого дня вбивают в голову главную заповедь: ты круче всех. Это важный момент психологической подготовки. Убеждаем не только словами. Сутки напролет стреляем или бегаем, как кони, или изучаем матчасть. Но тебя при этом постоянно бьют. Нет, не в смысле дедовщины и беспредела. Никаких «принеси-подай». Просто ты по казарме передвигаешься, как по вражеской территории. Либо затрещину отвесить могут, а ты должен блокировать или увернуться, либо кровать «заминируют» — поставят растяжку с учебной гранатой, либо удавку на шею прикинут. Такие у нас шутки. Это нормально, заставляет думать, слушать, смотреть, быть в состоянии боеготовности 24 часа в сутки. Трогать незнакомые или яркие вещи отучают за неделю: вот лежит на столе брелок с ключами, а под ним самодельное взрывное устройство, схватил ключи — побежал в лазарет. Через полгода службы у тебя не то что глаза на затылке вырастают, даже спишь так чутко, что просыпаешься от одного постороннего взгляда. Зато в плане готовности к испытаниям никаких проблем нет. Приказ лечь рядом с гранатой или выронить её уже не рождает панику.

— Как раз хотел спросить про дисциплину. Ты растишь волчат, прививаешь им ощущение собственной силы и превосходства. А как таких суперменов держать в узде?

— Я воспитываю не волчат, а волкодавов. Учу охранять беззащитных и спасать обречённых. Уже одно это дисциплинирует. Конечно, встречаются экземпляры… Тут уж, как в любой сборной команде. Кто не подчиняется, вылетает первым. Но живем не токмо угрозой отчисления. Хорошо срабатывает проверка жаждой, когда после марш-броска под летним солнышком подразделение прибывает к источнику воды и получает команду наполнить фляги, но не пить. Через некоторое время бойцам сообщают, что вода отравлена. Подается команда вылить воду, марш возобновляется. И тут рядом кнут и… Нет, не пряник. Плечо. Не выдержишь, свалишься — на руках донесем. Я, как командир, буду тащить наравне со всеми…

— Теперь понимаю, почему у тебя нет никого ростом выше меня, — усмехнулся Распутин. — Условно «ранят» такого здоровяка, потом вся группа намучается таскать.

— Не только поэтому, — улыбнулся Ежов. — У нас шутят: «большой шкаф громко падает, а маленькие веники быстро шуршат».