Curriculum vitae - [67]
— Самое то, — согласился Ежов. — Ну, ямщик, трогай!
— Поехали…
— Герр Вуле! Вас ждут около поста!
— Кого там черти носят?
— Француз. Капрал Буше. По личному делу.
— По личному? Да-да, уже иду! И кому я тут понадобился? О Боже!..
— Посмотрите, кто пришёл! — удивился Распутин по-русски, проглотив свою ранее заготовленную речь, — никак не ожидал… И почему тебя зовут Вуле?
У высоченного, под самую притолоку блондина в светло-зеленом халате с бейджиком «Доктор Август Вуле», поползли вверх белёсые брови. И без того светлая кожа потеряла остатки пигмента, рот приоткрылся, а светло-серые глаза, казалось, сейчас выскочат из орбит. Вопрос Распутина основательно выбил доктора из колеи, и он воровато оглянулся по сторонам. Увидев, что никто их разговор не слушает, потряс головой, будто прогоняя видение, и расплылся в такой знакомой Распутину, застенчивой улыбке.
— Наверно, по той же причине, по которой тебя теперь зовут Буше! — ответил он тоже по-русски, но с заметным акцентом. — Фамилию обычно меняют в двух случаях — удачный брак или неудачный гешефт. И что-то мне подсказывает, что в твоём случае амурные дела ни при чем.
— А в твоём?
— Ты специально нашел меня, чтобы исповедовать?
— Нет, конечно! — Григорий тоже полностью пришел в себя, распахнул объятия и схватил блондина в охапку, — ну привет, чертяка! Как я рад тебя видеть живым и здоровым!
Доктор, еще не зная, как себя вести, потрепыхался в ручищах Распутина, и поняв, что просто так не вырваться, изобразил нечто похожее на встречные объятия.
— Гриша, ты же знаешь, что у меня никогда не было от тебя секретов. Просто тут… э-э-э… не совсем удачное место для дружеской беседы. А ты так стремительно навалился со своим вопросом про мою жизнь, что я растерялся…
— О нет! Можешь не отвечать. Просто я ищу одну симпатичную девочку, которая задолжала мне свидание. А ты, оказывается, лично осматривал ее перед допросом неделю назад. Сербка. Попала в переделку недалеко от Митровицы. Не подскажешь, где её найти? Родственники сказали, что ты её устроил на работу…
Собеседник Распутина опять побледнел и замялся, опустив глаза в пол.
— А ты тот самый Одиссей, перестрелявший всех женихов Пенелопы, — пробормотал он. — Знаешь что, давай не здесь и не сейчас. Я заканчиваю буквально через час. Подожди меня, сдам смену и махнем в одно уютное местечко. Там готовят потрясающее жаркое. Приглашаю на ужин и по такому случаю я угощаю! Обещаю удовлетворить твое любопытство в обмен на подробный рассказ о себе, как ты дошёл до жизни такой. ОК?
— Договорились, Айвар. Прости, Август…
— Давай, прекращай мандражировать! — успокаивал Ежов нервничавшего Распутина, прибежавшего за инструкциями к командиру. Говорил с ним, как с маленьким, а у самого глаза полыхали газовыми факелами над нефтяными вышками. — Всё к лучшему… Состояние влюблённого пингвина выигрышное, допускает любые глупости. Эксплуатируй его по полной. Соберись и отправляйся на встречу с однокурсником. Отметьте, выпейте, закусите… Постарайся создать у него впечатление циничного «солдата удачи», намекни, что денег постоянно не хватает, готов подзаработать. Короче, сам сориентируешься. Наш человек из местных должен подъехать с минуты на минуту — присмотрит за тобой. Мы тоже будем рядом. Пошел!
В небольшом, но уютном кофане у подножия горы Шар-Планина, примостившемся на самой окраине Призрена, Айвара явно знали, поэтому стоящий у дверей то ли служка, то ли официант учтиво поклонился, пропуская гостей, и коротко крикнул что-то на албанском. Из-за резной ширмы, скрывающей вход в служебные помещения, резво выскочило местное начальство, маленькое, круглое и волосатое, похожее на Винни-пуха из одноименного советского мультфильма. Увидев Айвара, мужчина расплылся на все тридцать два и торопливо застрекотал, как газонокосилка, на таком бесподобном немецком, что Григорий уловил только начало и конец фразы, поняв, что им рады, и «они всегда». Айвар, небрежно кивая филологическим изыскам, сразу двинулся на веранду, бросив через плечо Григорию:
— Могу поклясться, что такого тушеного мяса ты еще нигде никогда не пробовал, — и уже обращаясь к ресторатору, коротко скомандовал, — таве козе, спеца ми джиз, шендетли… и, — Айвар поднял палец, — не беспокоить!
«Винни-пух» испарился, будто его и не было, а на крошечном столике для двух персон стали появляться столовые приборы, пышные лепешки, источающие потрясающий запах, и конечно же, виноградное бренди — ракия.
— У меня создалось впечатление, что ты сейчас говорил по-грузински, — улыбнулся Распутин.
— А? Нет, это местные блюда. Уверен, тебе понравится. Давай, за встречу и за удачу, которая позволила нам до сих пор оставаться на плаву, независимо от суровой окружающей действительности.
— Ты мне обещал сообщить, где сербская девчонка, — напомнил Распутин, развалившись на стуле, как только действительно потрясающая, тающая во рту баранина была безжалостно поглощена.
— М-м-м, забудь, — небрежно махнул вилкой расправляющийся со своей порцией фальшивый герр Вуле. — Она мечтала сбежать из этого ада и уже, наверно, в Италии. Позвонил моему хорошему знакомому из частной клиники. Её пообещали устроить, доучить, помочь получить европейский сертификат. Отправил с попутным транспортом. Теперь у нее будет новая жизнь и вряд ли она захочет возвращаться в этот дурдом…
