Curriculum vitae - [14]

— Вот, — небрежно шлёпнул он по шершавому боку ёмкости, — рыбколхоз в этот раз расчёт по паям выдал готовой продукцией. Сельдь пряного посола. Куда девать — не представляю. За год всё не съедим. А ну, взяли. Делай, как я!

Глядя на старика, Григорий поудобнее перехватил верхний край бочки, наклонил, подхватил другой рукой нижний.

— О-оп! Понесли! — на загорелой шее рыбака вздулись вены, тельняшка сбилась, обнажив ключицу, под которой Распутин заметил так хорошо знакомый ему пулевой шрам.

Установив бочки в прохладной клети, дед отослал Ингу за родителями, а сам присел на скамеечку около входа, достал гнутую трубку, кисет и окончательно превратился в героя морских романов Стивенсона.

— Воевали? — уважительно спросил Григорий, присаживаясь рядом.

— Было дело, — буркнул старик, аккуратно приминая табак.

— Где ранили?

Рыбак бросил быстрый взгляд на курсанта, скосил на свое плечо, понимающе хмыкнул, поправляя тельняшку, и ответил с неохотой:

— Под Псковом, в Новосокольниках, в ноябре 43-го…

Дед пыхнул трубкой, окутался дымовой завесой и сквозь неё глухим голосом произнёс:

— Русский снайпер. За день перед атакой… Можно считать — спас от смерти… Меня отправили в лазарет, а из моего взвода ни один не выжил..

— А Вы….

Разогнав рукой дым и взглянув на круглые, как блюдца, глаза Распутина, старик усмехнулся и пояснил:

— Шарфюрер II батальона 34-го полка 1-ой дивизии латышского легиона Waffen SS…

— По мобилизации? — с надеждой выдавил из себя Григорий.

— Нет, зачем же? — пожал плечами рыбак, — доброволец.

— И чем же вам так Советская власть не угодила?

— А у меня к Советской власти претензий никогда не было, — опять огорошил курсанта дед Инги, — и не только у меня. У нас почти половина офицеров — красные латышские стрелки. Командир нашего полка — Вилис Янумс, охранял Ленина, в гражданскую командовал 2-ым пулеметным батальоном Красной армии. Командир нашего батальона — Петерис Лапайнис, орденоносец, за Царицын… Орден Красного знамени, конечно, не носил, а вот георгиевскими крестами перед нами, салагами, щеголял… Так что Советская власть ни при чем. Претензии у нас были лично к Сталину и его политике. Впрочем, сама Советская власть, кажется, это понимала и поэтому относились к нам совсем не так, как к власовцам. Тех сразу вешали. А латышские легионеры уже в 1946-м почти все вернулись домой. А ещё через семь лет, в 1953 м, Советская власть признала, что претензии к Сталину есть не только у нас, но и у неё самой…

Григорий почувствовал, что в его голове взорвалась ядерная бомба. Красных латышских стрелков, охранявших Ленина, кавалеров ордена Красного Знамени, водивших в бой батальоны РККА под Царицыным, он отказывался воспринимать, как добровольцев-эсэсовцев. Диссонанс был настолько велик, что верить на слово какому-то выжившему из ума прибалтийскому хрычу он даже не собирался…

— Зачем вы мне всё это рассказываете? — спросил Распутин, чтобы хоть как-то нарушить неприлично затянувшуюся паузу.

— Да вот увидел я, как смотришь на Ингу, — прищурившись от дымящейся трубки, ответил рыбак, — и подумал — а вдруг жениться захочешь? Она-то на тебя с интересом поглядывает… Вот и решил, что должен ты знать всю правду о нашей семье до того, как влюбиться надумаешь, а не после…

Григорий почувствовал, как кровь хлынула к лицу…

Рыбак не спеша докурил, выбил о каблук пепел, аккуратно упаковал трубку в кисет и спрятал за пазухой. Неторопливо поднялся, повёл плечами.

— В общем, всё, что надо — сделал, всё, что хотел — сказал. Ингу ждать не буду, передай, что через два дня заеду, тогда и будет время посидеть подольше. Давай, командир, uz redzēšanos…

Старик ушёл твердой морской походкой, широко расставляя ноги, оставив Григория в жестоком душевном раздрае и полной уверенности, что он спит или сходит с ума. Невинные слова Айвара про необходимость малому народу прислоняться к победителю наполнились для него новым, зловещим смыслом, да и вся история Отечества вдруг предстала в непривычном доселе свете. Он ощущал просто физическую потребность непременно во всём этом разобраться, и как можно скорее….

* * *

Историческая справка:

Петерис Лапайнис, прапорщик царской армии 4-го Видземского латышского стрелкового полка. Охранял Ленина. В 1918 году вместе с другими стрелками поступил на советскую службу в Красную Армию, участвовал в Гражданской войне в России и был награжден орденом Красного Знамени за героизм. Вернулся в Латвию в 1923 м. После присоединения Латвии к СССР 11 июля 1940 года он был назначен на командирскую должность РККА и поставлен начальником Даугавпилской крепостью.

После начала Второй мировой перешел на сторону нацистов, командир II батальона 34-й полка 1-й дивизии СС. Латышский легион…

Имел следующие награды, не считая наград буржуазной Латвии:

— Георгиевский крест 3 и 4 степени.

— Орден Красного Знамени — за бои под Царицыным

— Железный крест 2 степени. — за бои у реки Великой…

Умер Петерис в 1990 году, успев поработать учителем в советской средней школе ЛССР. Похоронен на Братском кладбище в Риге. Для справки — в советское время (а 1990 год — еще СССР) на Братском кладбище хоронили СОВЕТСКИХ воинов. В частности — в 1958 году на Братском кладбище захоронили советских воинов, павших во Второй мировой войне, и бойцов партизанских бригад.