CTRL+S - [9]

Конченый мерзавец, короче говоря.

Издав устрашающее рычание, Клемми одной рукой водрузила обратно свой риг, а второй схватила Бакстера за грудки. Притянув его за футболку вплотную к себе, она прошипела ему в лицо:

– Еще раз сунешься, куда не просят, и я вырву тебе трахею!

Бакстер извиняющимся жестом поднял руки вверх – сдаюсь, – но хитрая улыбка так и не сошла с его губ.

– Эй, остынь. У меня даже и нет никакой трахеи. Я за тебя переживаю, Клем. Ты могла бы выбрать кого-то получше, чем этот Хантингтон-Стэнли. Например, кого-нибудь вроде нашего Милтона.

Оба повернулись в сторону Милтона, поглощенного прыжками по мультимедийным потокам; как раз в этот момент он громко шмыгнул носом и утерся тыльной стороной ладони.

Напоследок угрожающе ткнув пальцем в сторону Бакстера, Клемми села и плотно натянула риг на голову. Бакстер насмешливо хихикнул, но тут же вздрогнул, когда на него рявкнул угрюмого вида надсмотрщик в униформе:

– Эдвин Бакстер! Что там у вас за собрание? Возвращайтесь к работе. А поскольку ваши приятели вам не помогают, я удвою вашу квоту, если не прекратите трепаться.

Бакстер выругался себе под нос и, повернувшись к очередной куче мусора, наколол его на штырь серией убийственно точных ударов.

– Все, отвалите. У меня остались еще две недели общественных работ. Не хочу, чтобы вы мне все испортили.

День тянулся мучительно медленно, и настроение Тео не улучшалось. С началом смены в «Сингере» мигрень вернулась и отказывалась отпускать его до самого возвращения домой.

Его квартира находилась на тридцать третьем этаже высотного дома, точной копии десятков таких же домов вокруг, как будто их тиражировали на одном компьютере – копировали и вставляли на соседнем месте. Венчала это сооружение крыша в форме листьев артишока, которой они были обязаны одной строительной компании из Китая, владевшей в настоящее время обширными участками земли в Лондоне. Использование крупномасштабных 3D-принтеров оказалось экономичным решением в пору жилищного кризиса, в результате чего создавалось жилье таких стандартов, достижение которых прежде считалось невозможным. Фасады зданий были устойчивы к загрязнению и краске, а это означало, что, сколько бы их ни пытались разрисовать или испортить, здания оставались чистыми и вандалам и любителям граффити приходилось удаляться в более старые районы города с более традиционной застройкой.

– Эй, мам! Я дома.

Тео специально громко хлопнул дверью, надеясь этим привлечь ее внимание. Не хотелось застать ее врасплох в слезах или за чем-нибудь похуже рыданий, как это было в тот раз, когда они с Милтоном обнаружили ее бьющейся в судорогах во время сеанса киберсекса. Молчание Милтона тогда обошлось ему очень дорого: помимо всего прочего, Тео пришлось написать за него с дюжину курсовых работ, пока тот околачивался в СПЕЙСе, работая над своим каналом.

В гостиной царил порядок, такой же, как утром, когда он отсюда уходил. Риг Эллы по-прежнему лежал на столе.

– Мама?

На кухне в глаза ему бросилась чашка из-под кофе; след помады, оставшийся на кромке, говорил о том, что уходила она в спешке. На всякий случай он заглянул в спальню матери, которая пребывала в своем обычном состоянии – как после бомбежки.

Неторопливо вернувшись на кухню, он заглянул в буфет в поисках чего-нибудь поесть.

– Эй, Фрейя, включи какую-нибудь музыку.

– Нет проблем, Тео, – ответила система искусственного интеллекта.

Голос из расставленных по всей квартире дешевых динамиков звучал с хрипотцой, постоянно напоминая этим, что Фрейя была не живым человеком, а всего лишь техникой, причем достаточно древней. Определив настроение Тео по его интонации, центр включил депрессивный рок, спокойную, тоскливую, берущую за душу мелодию, которая, по разумению компьютера, должна была углубить его меланхолию.

Желудок Тео громко урчал от голода, но из съестного удалось обнаружить только упаковку красного вина и одну-единственную банку сардин – как раз то, что они с матерью оба не употребляли. Не нашлось даже пачки вермишели быстрого приготовления, а это означало, что теперь придется тащиться вниз, в банк продовольствия[6]. Он все-таки продолжил поиски и в результате нашел древнюю пачку с остатками хлопьев сухого завтрака, которые он мог залить искусственным молоком, не имеющим отношения к коровам.

Тео плюхнулся на диван, вынул из рюкзака свой риг и положил его рядом с маминым. Почему она оставила его здесь? Даже с закончившимся ежедневным лимитом на вознесение очень немногим пришло бы в голову оставить свою аппаратуру дома – в обществе без наличных денег комбинированные функции телефона и ДР были жизненно важны для каждого. Элла всегда напоминала ему, чтобы он не оставлял свой риг дома. Ведь там даже была прошита программа, служившая ключом от их квартиры.

Уставившись на шлем, он жевал сухие сахарные колечки и уже жалел, что пригласил домой друзей. Потому что в данный момент его захлестывало желание побыть в одиночестве, что случалось с ним редко. Тео понимал: нужно встряхнуться, сбросить с себя эту депрессию. Вот только чем было вызвано это гнетущее состояние – неопределенностью с матерью, как обычно, испытывавшей его терпение, или же известием о том, что Клемми флиртует с этим голливудским адонисом?