ЦРУ и мир искусств. Культурный фронт холодной войны - [170]

.  Но Берлин всегда был там, где нужно, - мудрец, к которому вашингтонская элита обращалась все эти годы, когда впервые возникла идея привлечь к себе левых некоммунистов. Возможно ли такое, что он яг знал о причастности ЦРУ к этому? Есть предположение, что знал, хотя и не изъявлял желания принимать активное участие. Стюарт Хемпшир вспоминал, что Берлина неоднократно обхаживали сотрудники разведывательного ведомства: «Они постоянно совершали различные подходы к Берлину, стараясь вовлечь его поглубже. Я помню, они как-то пытались найти к нему подход и в Аспене, в Колорадо - это было ЦРУ, без сомнения, потому что они считали его идеальным либералом, чтобы возглавить какую-нибудь организацию или что-то подобное. А он сказал, что ему это неинтересно, но он может порекомендовать [кого-либо ещё]» [995]. В другом случае, Берлина «когда-то спросил представитель одного из крупнейших американских фондов, который хотел произвести впечатление знатока в философии: «Что мы можем сделать, чтобы помочь вам? Прагматизм сделал большой вклад, но теперь он в прошлом; как насчёт экзистенциализма?». Берлин моментально представил себе сеть кафе в Париже, финансируемых из ЦРУ, и ответил, что единственное, что ему надо, это «бумага, ручка и случайная дискуссия» [996].

К своему письму Ласки приложил текст редакционного заявления, составленного членами попечительского совета журнала, которое должно было быть напечатано в следующем выпуске «Инкаунтера». «Ввиду недавних газетных сообщений относительно использования средств, поступающих из ЦРУ, некоторыми американскими учреждениями, чтобы поддерживать культурные и общеобразовательные организации, мы хотим сделать следующее заявление, - писали они. - Мы встревожены новостью, что большая часть международной американской благотворительности, поступающая от американских организаций, исходила из непрямых и скрытых правительственных субсидий. Такая практика была неблагоразумной, необоснованной и вызывала сожаление. Нам было очень неприятно, когда мы узнали, что некоторые фанты, полученные в прошлом от Конгресса за свободу культуры в Париже, являлись частью таких субсидий, реальные источники которых были так завуалированы. Ведущие писатели и учёные, которые были связаны с Конгрессом в Париже, прояснили, что ни один из спонсоров, известный или неизвестный, никогда не вмешивался в их политику или действия. «Инкаунтер», в свою очередь, с самого начала был независимым и полностью свободным от любой формы вмешательства. В журнале за все издаваемые материалы всегда отвечали только редакторы, а Конгресс ни коим образом и ни в каком случае не принимал участия в редакционной политике... «Инкаунтер» продолжает реализовывать свою свободу издавать то, что ему нравится» [997]. Это заявление никогда не было опубликовано [998].

Берлин, который пока ещё не знал о тайном сговоре Ласки, ответил на его письмо 18 апреля. Он одобрил решение договориться с О'Брайеном без суда, а затем с большим прагматизмом и даже злорадством предложил возможный выход из сложной ситуации: «Вы прекрасно могли сказать, что, как и другие организации, нуждающиеся в финансовой помощи, пошли в Конгресс за свободу культуры; они обратились в другие организации, судя по имеющейся информации, достаточно респектабельные, которые не имеют привычки выяснять источники дохода уважаемых структур и компаний, поддерживающих их. Но в свете последних разоблачений вы оказались в затруднительном положении и чувствуете всеобщую неприязнь от того, что приняли эти средства. Это практически то же самое, что ответил фонд «Азия» [ширма ЦРУ], и это кажется мне вполне подходящим... правильным для «Инкаунтера» будет просто сказать, что вы действовали, не зная таких нюансов... и что теперь, когда вы признаёте как честный журнал тот факт, что вы получали непрямые гранты от ЦРУ, это просто ставит вас в равные условия с очень многими другими организациями, которые, возможно, также не знали, кто был первичным, основным источником их финансирования, или что-то вроде того. Здравомыслящие и доброжелательные люди поймут это; те же, кто к ним не относится - продолжат язвить в любом случае» [999].

Если Берлин и чувствовал какое-либо моральное отвращение к тому сложному обману, который он описывал, то он не показывал этого. Скорее, он заимствовал риторику открытого общества, чтобы защитить то, что в действительности было попыткой скрытого управления этого самого общества.

Публично, однако, Исайя Берлин должен был скоро выбрать другой подход. Когда история отношений «Инкаунтера» с ЦРУ раскрылась, он пренебрежительно отрёкся от журнала и обвинил Джоссельсона и Ласки в том, что они «скомпрометировали приличных людей». Его биограф Михаил Игнатьев утверждает, что Берлин был столь же потрясён этими тайными отношениями, как и кто-либо другой, и что «у него, конечно же, не было как официальных, так и неофициальных отношений ни с британской разведкой, ни с ЦРУ» [1000]. Высмеивая это утверждение, Кристофер Хитченс (Christopher Hitchens) написал, что «отречение от «Инкаунтера», понятое буквально, означало бы, что Берлин был чрезмерно нелюбопытным, или более унылым, чем нас убеждали, или потратил впустую своё время в Вашингтоне». Двойственная позиция Берлина по этой проблеме в целом происходила от его преданности англоамериканскому наднациональному «взаимопониманию», которое, по словам Хитченса, «часто носило печать реальной политики и, в общем, расчёта»