Cоветская повседневность: нормы и аномалии - [134]

.

Действительно, в некоторых городах при фабрично-заводских профсоюзных и комсомольских организациях появились ячейки общества по борьбе с проституцией. В них записывали всех подряд на основе так называемого коллективного членства. В 1927 году секретарь Московского комитета ВЛКСМ А.В. Косарев посетил завод «Геофизика». Из бесед с комсомольцами он узнал, что одному пареньку навязали в качестве общественного поручения проведение разъяснительной работы среди женщин легкого поведения. Товарищи над ним посмеивались, называли «шефом над девицами»1020. В Ленинграде, где согласно постановлению бюро секретариата обкома ВКП(б) от 7 октября 1929 года было решено «привлечь к борьбе с проституцией широкую пролетарскую общественность и, главное, рабочую молодежь»1021, на молодых людей возлагалась обязанность выслеживать женщин, торговавших собой, и направлять их в трудовые профилактории. Однако, как вспоминал позднее один из сотрудников профилактория на Большой Подьяческой, некоторые «активисты» общества по борьбе с проституцией знакомились со своими подопечными и с наиболее шикарными из них даже устраивали в ресторанах настоящие «афинские ночи»1022. Некто Грушевский, сотрудничавший на общественных началах в ленинградском трудовом профилактории, был даже привлечен за это к уголовной ответственности. В доме предварительного заключения его сокамерником оказался известный краевед Н.П. Анциферов, который впоследствии вспоминал:

«Грушевский… обвинялся в принуждении к сожительству с ним проституток. Его похождения напоминали мне рассказы Эвколпия (так у Анциферова, правильно – Энколпий. – Н.Л.) из “Сатирикона” Петрония. Бурный сочувственный смех вызвал его рассказ о проститутке, прозванной “Аэроплан”, которая, отбиваясь от милиционеров, пытавшихся схватить ее, так ловко ударяла носком своей туфельки между ног “мильтонов”, что те с воем падали на пол и корчились на полу ресторана. Показаний свидетельницы “Аэроплан” очень опасался Эвколпий-Грушевский, но на суде она вела себя неожиданно. Одетая во все черное, молчаливая и показания дала в пользу обвиняемого»1023.

Это, конечно, курьез, но он, как представляется, достаточно красноречиво иллюстрирует беспомощность советского милосердия на общественных началах. Попытки привлечения широких масс к борьбе с торговлей любовью бесславно закончились на рубеже 1920–1930-х годов. Работа государственной благотворительности – лечебно-трудовых профилакториев для проституток – оказалась более эффективной. Так, например, в Москве в 1926 году после пребывания в профилакториях города к прежнему ремеслу вернулось всего 35 % женщин. В дореволюционной России эта цифра была вдвое больше1024. К 1929 году лечебно-трудовые профилактории имелись уже в 15 городах страны. Но к этому времени советское милосердие начало претерпевать серьезные изменения.

Воспитание по-свирски

К концу нэпа филантропия как норма государственного отношения к институту продажной любви уступила место репрессивной политике. Уже летом 1929 года, после принятия постановления ВЦИК и СНК РСФСР «О мерах по борьбе с проституцией», начался явный переход к насильственному уничтожению института продажной любви. Справедливости ради следует сказать, что в документе излагалась и программа социально-реабилитационных мероприятий, включавшая «усиление охраны труда женщин, создание условий для получения ими квалификации, обеспечения работой» и т.п. Но главный смысл постановления сводился к следующему: «приступить в 1929–1930 году к организации учреждения трудового перевоспитания для здоровых женщин, вовлеченных в проституцию или стоящих на грани таковой (трудовые колонии, мастерские, производственные мастерские и пр.), в соответствии с пятилетним планом развития народного хозяйства и издать положение о деятельности указанных учреждений»1025. Подозреваемых в проституции женщин отправляли в подобные заведения принудительно, во внесудебном порядке. Это был мощный и, что самое важное, законодательно закрепленный удар по советскому милосердию.

Распоряжения центральных властей стали рьяно исполняться на местах. В Ленинграде, например, уже в начале октября 1929 года секретариат обкома ВКП(б) постановил создать в городе казармы для безработных женщин и мастерские с особым режимом1026. При этом сами особы легкого поведения маркировались не как жертвы, а как носители девиантного начала. В стране развернулось плановое уничтожение «продажной любви» – социальной патологии, несовместимой с социалистическим образом жизни. В то же время государство преследовало и другую цель. Собирая проституток в спецучреждениях и насильно заставляя их работать, оно покрывало потребность в дешевой, почти даровой рабочей силе. Определенным доказательством этого служат «Директивы по контрольным цифрам на 1930–1931 года в части борьбы с социальными аномалиями». Указанный документ предусматривал ряд мер в области борьбы с беспризорностью, алкоголизмом, профессиональным нищенством и проституцией. Представителей всех перечисленных социальных слоев, и в первую очередь проституток, следовало организованно вовлекать в производство