Цотнэ, или падение и возвышение грузин - [8]

Цотнэ мучили не только чёрные мысли, у него болела не только душа. В эти дни томилось всё его тело, ныло сердце, больно было дотронуться до кожи, резало глаза при виде света и солнца, Тело Цотнэ как будто знало, что гибнет его другая половина, его повторение в этом мире, он сам, только случайно раздвоившийся в утробе матери.

Не прошло и двух недель после переезда в Сванетию, как из Одиши прибыл гонец. Вестника не подпустили к Цотнэ, не дали ему поговорить с княжичем. Тётка и дядя выслушали его. Но хотя Цотнэ и был далеко от них, всё-таки и до его слуха донеслись причитания тётки. В тот день к наследнику князя относились с особой предупредительностью, ласкали, заботились, улыбались. Но трудно было им скрыть, что едва сдерживают слёзы жалости.

На следующий день тётка и дядя облачились в траур и объявили Цотнэ, что отправляются в Лечхуми оплакивать внезапно скончавшегося родственника.

У вернувшейся с похорон тётки всё лицо было исцарапано, а голос так охрип от воплей и причитаний, что она едва говорила.

Время шло. Цотнэ не призывали в отчий дом. Сердцем отрок чуял, что там случилась какая-то беда. Сам он не мог отправиться в такую даль, а на все его просьбы находили тысячи причин для отсрочек и проволочек. Княжич оставался один на один со своей печалью в суровых и неприступных Сванетских горах. Ничем он не мог никому помочь и день и ночь молился только об одном. Он молил Ленджерскую и Ипарскую иконы, всесильного Квирикэ, чтобы смерть взяла вместо всех его близких одного его, чтобы она отступилась от матери, отца и Тамар, чтобы они остались счастливо жить на земле, а он распрощался бы с этим миром, не взяв собою ни печали, ни радостей.

Через два месяца в Сванетию за княжичем прибыли двоюродные братья князя.

Они ничего не сказали ему о смерти Тамар, но, увидев их, Цотнэ и сам тотчас догадался, что дома произошло несчастье.

Ни разу не улыбнулись они за весь длинный обратный путь. Обычно, въехав на сельскую улицу, двоюродные братья запевали проникновенную мегрельскую песню. Теперь же они ехали, не только без песен, но ни разу даже не заговорили с княжичем.

Шергил и его супруга с малой свитой выехали встречать своего наследника.

Слепой Шергил нетвёрдо, расслабленно сидел на лошади. Впереди шёл конюх Отиа и вёл коня.

И родители и свита, все были одеты в траур. Кони накрыты траурными попонами.

Удивлённо глядел Цотнэ на печальное шествие. Он хотел спросить, что обозначает этот траур, но боялся произнести даже слово и, онемев, приближался к свите князя. Они остановились невдалеке и спешились.

Рыдая и царапая лицо, подошла мать. Она обняла сына и долго целовала его. Причитая, то и дело упоминала Тамар. Цотнэ старался хоть что-нибудь разобрать и понять.

Бледная, с исцарапанным лицом, измождённая Натэла только отдалённо напоминала прославленную своей красотой, прекрасную женщину, которая два месяца назад встречала из похода своего князя. Наплакавшись, Натэла уступила место Шергилу. Отец долго обшаривал мальчика руками, будто старался убедиться, что действительно обнимает сына. Потом завопил и крепко сжал Цотнэ своими огромными ручищами.

— Почему не я умер, я, принёсший вам несчастье и гибель?! Для чего я остался живым, и вы не меня зарыли в землю? Если бы бог судил справедливо, не лежала бы моя Тамар в земле, а мне бы не ходить на этом свете! — Шергил плакал, причитал и бил себя кулаками по голове.

Поражённый всем услышанным, Цотнэ выскользнул из рук великана Шергила, отстранился и пригляделся к отцу: бессмысленный взор незрячих, лишённых бровей и ресниц глаз потряс Цотнэ. Но ещё больший ужас тотчас заставил его забыть первое потрясение.

— Не надо мне ни глаз, ни головы! Сама жизнь больше мне не нужна. Что порадует меня после гибели моей Тамар! Убил бы ты меня, судящий всех господь, только не отнимал бы её у матери…

— Где Тамар? Что с ней? — еле выговорил Цотнэ.

Не увидев ответа в незрячих глазах отца, он кинулся к матери.

— Где Тамар, мама?

Мать хотела что-то сказать мальчику, но слёзы и рыданья не дали ей выговорить ни одного слова.

С плачем и причитаниями зашли в церковный двор. Приблизившись к маленькому холмику возле церкви, Натэла и Шергил опустились на колени, упали на землю и горько зарыдали. Стиснув губы, Цотнэ уставился на маленький могильный холм. Земля на могиле ещё не совсем просохла. В изголовье стоял небольшой деревянный крест. Сухими глазами глядел Цотнэ на могилу и не верил, что тут похоронена Тамар. Он не видел её мёртвой в гробу, не был здесь, когда засыпали её землёй, а поэтому и не верил в смерть Тамар, в то, что её нет и никогда больше не будет.

Плач родителей как-то не доходил до его сознания, не затрагивал сердце. Они кого-то оплакивали. Но этот кто-то не мог быть Тамар. Тамар, весёлая и нежная, безмерно любящая и верная брату, наверное, дома, в княжеском дворце ожидает Цотнэ.

Дворец встретил Цотнэ холодный и молчаливый, точно гробница. Весёлый шум, смех и песни покинули его.

При виде Цотнэ слуги не могли скрыть слёз. Смущённо приветствовали они наследника, принуждённо улыбались ему.

Скорбь воцарилась во дворце. Она изменила не только людей. Всё изменилось тут, всё было объято печалью и трауром.