Цотнэ, или падение и возвышение грузин - [79]

Оголив сабли, эмиры призывали своих воинов, ободряли их, старались навести порядок, но хорезмцы, ещё не очнувшиеся от сна, искали, куда бы убежать, кидались то в одну сторону, то в другую, наконец кинулись по спуску и сплотились в бою.

Цотнэ бился в конном строю, рубил направо и налево, рвался вперёд, к центру боя. Там, в самой гуще боя, сплотились эмиры Джалал-эд-Дина. Султан, наверное, здесь, подумал Цотнэ и направил коня туда. Навстречу ему кинулись двое в чалмах. Цотнэ одного рассёк саблей, другого смял конём, услышал их обречённые вопли, и в этот миг копьё сразило его. Видно, ранили и коня. Он дико заржал, попытался встать на дыбы и вместе с всадником покатился по склону.

Цотнэ казалось, что он падает в бездонную пропасть, точно брошенный в колодец камень. Он летел в темноте, и не было конца этой бездонной пропасти. Он размахивал руками и ногами, тщетно пытаясь зацепиться за что-нибудь, но в чёрной мгле ничего не было видно, ничего не было слышно, кроме шума в ушах. Этот шум набегал, как морской прибой, то нарастая, то утихая до еле слышного нежного шороха.

Потом он упал и вначале подумал, что упал в море. Но вода была тёплой и вязкой. Озноб проникал во всё его тело, ослабляя его. Потом опять всё завертелось, голова отяжелела, и он перестал чувствовать и понимать что-либо.

Только на другой день он открыл глаза. Бессильно оглядел богато убранный шатёр. Всё здесь было ему незнакомо. Он подумал, что всё ещё спит, и закрыл глаза.

— Не спишь, князь? Слава богу, тебе лучше, — услышал он знакомый голос.

В конце тахты на ковре стоял на коленях Гугута и с надеждой глядел на Цотнэ. Увидев, что Цотнэ пришёл в себя, глаза его заблестели.

— Гугута!

— Я здесь, князь! — вскочил верный слуга, кинулся к изголовью и, став на колени, спросил: — Тебе лучше, господин? Лекари говорят, что ты спасён, опасности больше нет.

Цотнэ безнадёжно покачал головой.

— Да, господин. Рана была неглубокой. Не было там меня, а то не допустил бы я этого.

Но Цотнэ опять погрузился во тьму. Внезапно исчезли и шатёр и Гугута, Цотнэ же оказался в том ущелье, и битва только-только закончилась.

По полю брани ходил архангел с мечом, собирая души погибших. Вот он склонился над вчерашними жертвами Цотнэ, хорезмскими воинами, убитыми шергиловым мечом, и не пожелал даже взглянуть в сторону Цотнэ, продолжая свой путь.

Цотнэ робко коснулся архангелова крыла и взмолился:

— Всесильный архангел! Возьми меня, ибо время моё наступило.

Архангел остановился, поглядел на лоб правителя Одиши и в знак отказа покачал головой.

— Нет, твоё время ещё не пришло. На лбу у тебя написано, что тебе предстоит длинный путь.

— Я больше не хочу. Я устал идти по этому пути. Мы одолели разорителя Грузии. Я отдал свою жизнь за родину, больше на этом свете я никому не должен.

— Погибнуть легко! Погляди на поле битвы, сколько людей погибло в бою. Разве о такой смерти мечтал ты всегда? Разве в этом твоё призвание?

Цотнэ смутился, этот голос он где-то слышал и раньше.

— Исполнить свой долг перед родиной на поле брани и умереть обычной смертью лёгкое дело. Тебя ждут большие испытания. Постарайся до конца пройти путь свой.

Архангел осенил крестом раненого Цотнэ, взмахнул крыльями и улетел. Цотнэ следил глазами за полётом архангела, и вдруг ему показалось, что, хлопая мощными крыльями, в небе летит не архангел, а огромный орёл.

— Орёл Амирана! — шепчет Цотнэ и опять слышит голос:

— Не прилетит к тебе орёл до тех пор, пока сердце не переполнится горем твоей страны. До дна выпьешь полную горького яда чашу…

— Неужели придётся увидеть ещё большие несчастья, претерпеть ещё горшие муки? Лучше уж умереть. Я не в силах, я больше не могу глядеть на страдания народа… — Цотнэ задыхался.

Орёл описал круг над раненым витязем, потом, взмахнув крыльями, изменил направление и скрылся вдали.

На этом кончились волшебные сны Цотнэ. Будничной стала жизнь правителя Одиши, жизнь, наполненная повседневными заботами и обычными хлопотами. День следовал за днём. Ничего выдающегося, замечательного, незаурядного не знала больше душа Цотнэ, всегда грезившего о возвышенном, исключительном.

Монголы снова появились на юге Грузии. Не успела Грузия опомниться после ухода хорезмийцев, как новая волна бедствий нахлынула на истерзанную страну.

Царица Русудан не смогла собрать под свои знамёна войска и оказать сопротивление врагу, она вновь покинула Тбилиси и устремилась за Лихский хребет.

Прежде самих монголов до Грузии дошли слухи о их непобедимости и жестокости. Беженцы и лазутчики убеждали всех, что сопротивление бессмысленно, так как монголы посланы самим господом, чтобы завоевать весь мир. Слухи подтверждались тем, что монголы покорили и уничтожили многие сильные государства. Это заранее внушало очередной жертве неминуемость поражения.

Большинство грузинских князей поверило в эти толки и вместо того, чтобы общими силами отразить врага, избрало безнадёжный путь личного спасения — заперлось в своих крепостях и все свои надежды возлагало на недоступность этих крепостей, да на милость завоевателей. Сам амирспасалар Грузинского царства Аваг Мхаргрдзели отказался от предводительства войсками и заперся в Каенской крепости. Только Цихисджварели и Бакурцихели не сидели сложа руки и дали монголам ряд сражений. Но их сопротивление оказалось недолгим и безрезультатным, и в конце концов они покорились, открыли ворота крепостей и были принуждены выплачивать подати.