Contra spem spero - [8]

Песок, тишина, однообразная, до смерти надоевшая, еда, до такой же степени надоевшие лица сторожей, безвременье и могильный покой…. Одиссей уже начал привыкать к жизни отшельника — когда в один прекрасный день всё резко изменилось.

* * *

Это произошло примерно через час после обеда — когда Одиссей, по уже выработавшейся привычке, присел с бейрутским Кораном на скамейку во дворе. Читать эту мутную, с трудно воспринимаемой орфографией, книгу дико не хотелось — но, во-первых, чтение Корана делало его в глазах сторожей практически своим, а во-вторых — а чем ему ещё было заниматься?

Итак, продолжим наши занятия богословием — если эту профанацию можно так назвать…. Сура шестьдесят четвертая, «Ат-Табагун». «Славит Аллаха то, что на небесах, и то, что на земле. Ему принадлежит власть и надлежит хвала. Он способен на всякую вещь. Он — Тот, кто сотворил вас. Среди вас есть неверующие, и среди вас есть верующие. Аллах видит то, что вы совершаете». Бр-р-р, муть какая…

СТОП! МОТОР!

Одиссей захлопнул Коран, встал, положил его на скамейку и, не торопясь и старательно вслушиваясь, двинулся к воротам. Так и есть! Звук работающего двигателя ему не почудился — более того, он приближался!

Во двор вышли туземцы — что-то возбуждённо выкрикивая друг другу. Ясно, сегодня они явно никого не ждали…. Ба, да они при оружии! Под меховой жилеткой Мухаммеда опытный взгляд Одиссея обнаружил кобуру с чем-то вроде АПС, а Исмаил старательно прятал в складках своей галабии пистолет-пулемет «хеклер-кох» — тот, что в Неметчине носит кличку «курц» за свои сверхмалые размеры. Любопытно, весьма любопытно…

Впрочем, терзаться неведением им долго не пришлось — минут через пять у ворот остановился автомобиль, хлопнули две дверцы — и в калитку постучались, причём постучались уверенно, по-хозяйски. Исмаил тут же бросился открывать, Мухаммед остался стоять на месте — едва заметным движением сдвинув кобуру поближе к распаху жилетки. Одиссей с настороженным любопытством смотрел на ворота — интересно, кого же это принесла нелёгкая?

Нелёгкая принесла, судя по почтительному поклону Исмаила, хозяев здешней заимки — во двор через настежь распахнутую калитку вошли двое мужчин, одетых пусть неброско и практично, но явно недёшево. Один из вошедших был, на первый взгляд, без оружия, на плече у второго висел карабин М-4, «бюджетный» вариант американской штурмовой винтовки М-16 — что несколько удивило Одиссея: карабинчик так себе, капризный и требовательный к уходу, «хеклер-кох», что у Исмаила — куда как надежнее; впрочем, в качестве бортового оружия — «американец» был намного эффективнее любого пистолета или пистолета-пулемета, скорее всего, именно за это его и выбрали…. Все эти мысли промелькнули в голове у Одиссея буквально за секунду — пока визитёры неторопливо входили во двор их «штаб-квартиры».

Мохаммед тут же переломился в поклоне, Одиссей, не зная, как себя вести, осторожно рассматривал вошедших мужчин. Однако, хлопцы, судя по всему, жизнью тёртые…. Иссеченные пустынным ветром, дублёные лица, привычные к оружию крепкие руки, поджарые, сухопарые фигуры…. Да, это не разожравшиеся на американских дармовых харчах курды из Эрбиля или Мосула; эти — не бараны для заклания, куда больше им подходит — волки пустыни. С такими надо держать ухо востро…

Первый из вошедших, тот, у которого не было оружия — посмотрел на Одиссея и, обратившись к Мухаммеду, что-то спросил. Тот, торопясь и запинаясь, начал что-то объяснять — но вошедший мужчина, махнув рукой, отвернулся от старшего сторожа и, повернувшись к Одиссею, спросил:

— Как ваша рана?

ОГО! По-русски! Одиссей прижал руку к сердцу и, чуть поклонившись, ответил:

— Благодарю вас, уже практически зажила.

Старший из вошедших (а он явно был старший, тот, второй, с карабином — был или охранником, или водителем, или тем и другим вместе — но явно подчинённым) удовлетворённо кивнул и, оглядев двор, спросил:

— Мы можем поговорить?

Одиссей кивнул:

— Да, конечно.

— Тогда пройдемте в дом. Или, пожалуй, лучше на террасу — там нам будет уютней. — И, обернувшись к Мухаммеду, что-то бросил ему вполголоса по-арабски. Старший сторож, быстро поклонившись, скорым шагом направился к террасе, на которой они обычно пили чай. Собеседник Одиссея движением руки предложил ему следовать туда же.

Они устроились на террасе; пока Мохаммед накрывал стол, суетился с чашками, тарелками и блюдцами, наливал чай — над столом висела настороженная тишина. Когда же старший сторож, закончив сервировку, удалился — приезжий, не торопясь, сделал глоток, поставил чашку на стол и промолвил вполголоса:

— Вас ищут.

Странно, если бы было наоборот…. Вот только вопрос — кто? По ходу, слова этого пассажира — очень старательно закамуфлированная угроза. Он мне угрожает…. Зачем? Чтобы просто напугать? Вряд ли, просто так здесь ничего не делается. Чтобы занять выигрышную позицию? Скорее да. Зачем? Чтобы иметь козыри в разговоре. То есть он что-то хочет от меня — вопрос лишь, что?

Одиссей вежливо, одними губами, едва заметно улыбнулся.

— Всех нас кто-нибудь когда-нибудь ищет.

Хозяин — Одиссей решил называть его про себя Хозяином — покачал головой.