Contra Dei #2 - [22]

Зачем им светлый ум, если ты за них всё давно решил, распоряжаешься их жизнью? Рабы всего: общества, верховной власти, навязанных мнений, средств массовой информации, наконец. А кто они? Зомби, куклы, манекены, их можно легко спутать с мертвецами. Смотришь им в глаза и видишь пустоту, тупость, рассеянный взгляд. Их неудалое, глупое лицо отражает как в зеркале грязь, находящуюся в сердце. В связи с крайней неэнергичностью так называемые рабы в большинстве своём вампирят. Завидев жертву, липнут к ней как животные, пытаясь забрать энергию, подпитаться. Послушаешь их разговоры — ужаснёшься. Кругозор их находит пределы в походах на работу (школу) и по воскресеньям в церковь, чтобы пожаловаться на «несчастную» жизнь, обвинить во всех своих бедах Дьявола, поползать на коленях перед попом. Рассуждают о добре, всемогущем боге. Но при всём при этом имеют наглость обращаться за помощью к магам. Досуг проводят, смотря телевизор. За идеалы принимаются американские стереотипы шоколадных людей. Хит сезона: розовый цвет, детектив Донцовой, "Фабрика Звёзд". Мысли находятся на бытовом, приземлённом, примитивном уровне. Недалёкость взглядов, простота, называемая в кругах рабов добротой, повышенная ненависть ко всему, не схожему с ними. Они могут бить кулаками в спину незнакомца, видимо, вспомнив времена инквизиции, только потому, что на нём пентаграмма или перевёрнутый крест, рассуждая при этом о благодетелях и «всемогущем» боге, который считает, что негативные действия к человеку иного мировоззрения допустимы и, более того, справедливы.

Ты слышишь меня, до каких пор всё это будет продолжаться? Меня такой расклад не устраивает. Моя стихия — Тьма. Можешь называть меня ведьмой. А дом мой там, где есть мои братья и сёстры по духу. Твой мир, Шаддай, не будет диктовать мне, как дышать и мыслить, как одеваться. Твоя толпа, а, точнее, «чернь», ни своими едкими, язвительными словами, ни лестью не сможет сломать мой дух. Я буду поступать так, как я считаю нужным. Ты создал безвольных, немощных, неспособных противостоять тебе. Но меня не смей вносить в эти списки. Тошнота подкатывает к горлу, когда только видишь потомков Адама, а если с ними ещё заговоришь, то трудно будет удержаться от мысли не дать кому-нибудь по голове. Я презираю твоё подобие.

Я буду жить — они нет. Я буду думать и чувствовать — они, увы… И буду наслаждаться, осознавая, что остались (я не побоюсь написать) Люди! Я счастлива, что когда я и незнакомый сатанист пересекаемся, мы одобрительно смотрим друг другу в глаза. Одинокие, у каждого свой путь, но нас многое связывает. Пока мы едины, мы непобедимы.

* * *

Неужели тысяча лет — это такой срок, о котором можно говорить серьёзно? Коротка память человека, а жизнь его — ещё короче, но какое отношение это имеет ко мне? Что мне до клочка жизни этого мира, Тьма вечная, зачем мне это? Зачем мне выслушивать вас, жалкие рабы творца этого не самого лучшего из миров, что нового вы скажете мне? Ваши вопросы, проблемы, страхи настолько смешны, по-детски глупы, ваш страх перед будущим, ваши жалкие попытки зацепиться за прошлое, традицию, стремление быть как все и страх сделать не так что-нибудь — я вижу это, и разве могу я после этого воспринимать вас всерьёз? Так поклоняйтесь своему господину, черви, ползайте на коленях в грязи, бойтесь того, что сильнее вас, бойтесь вторжения иного бытия, но не смейте высказываться о том, чего вы не знаете, ибо за всё ждёт вас расплата, ваш удел — платить за всё. И не лезьте в дела высших, непонятные вам и чужие, вам никогда не понять и тысячной доли нашей сути и нашей власти. Не зная свободы, вы не осознаёте своего состояния — несчастные рабы, вы не умеете жить, вы существуете. Так существуйте дальше, наши пути никогда не пересекутся, ибо нас ждёт Хаос и жизнь, в которую вам не войти, ведь вы не знаете Смерти и страшитесь её. Но не пытайтесь понять нас и не считайте нас людьми; не пытайтесь изменить то, что не в вашей власти.

HATEFUL BRUXA. О ЧЕРВЯХ

Те, кто, не являясь сатанистами, считает себя таковыми, часто говорят больше о себе, чем о Сатане. Нередко можно услышать заявления, которые кажутся абсолютно противоречивыми, однако на деле они — проявления одного и того же, а именно — рисовки, самовлюблённости и желания показать себя с наилучшей, как кажется говорящему, стороны.

Роднит их то, что, не будучи способными к самостоятельному постижению сути вещей, они по верхам нахватываются слов и красивых фраз от тех, чьё мнение основывается на подлинной внутренней работе. Но, не имея фундамента собственных воззрений, эти люди берут из слов таких авторитетов лишь то, что доступно их слабым человеческим умам.

Особенно чётко это проявляется, если авторитет, за котором следовали такие особи, сам проявляет какие-либо черты, вызывающие недоумение у былых соратников — в таком случае последователи, не вникая в суть проблемы, слепо повторяют все движения поводыря, либо — если кто-то убедит их в неадекватности последнего — начинают поливать грязью того, кого недавно восхваляли.

Цепляясь за внешнее, они отнюдь не стремятся разглядеть внутреннее; услышав частности, они не стремятся понять целого. Они и не могут этого сделать, так как являются просто людьми, не представляющими даже, какую высокую цену придётся заплатить за попытки приблизиться к тому, что для них недостижимо — Злу. Путь в Бездну не подразумевает возвращения назад; тот, кто вступил на этот Путь, никогда не вернётся к прежнему существованию. И если начало движения было лишь рисовкой, попыткой привлечь к себе внимание, созданием имиджа, то расплачиваться за это придётся — рано или поздно. Но люди настырно лезут в области, им недоступные, и иногда даже достаточно успешно играют чужие роли. Однако отсутствие собственных мыслей легко скрывать лишь до поры, но стоит лишь захотеть, общаясь с ними, заглянуть поглубже, как обнаруживается, что глубже ничего и нет.