Computers - Как один день - 1-5 книги - [14]

Я встретил человека, который был репрессирован в 1938 году за то, что он предвосхитил некоторые пути развития современной мне электроники, и это показалось опасным власть предержащим. Встретил другого, который погиб в те же годы, потому что пытался заниматься селекцией животных, опираясь на генетику. Встречал многих, потерявших в жизни все из-за того, что они верили в Бога и пытались передать эту веру другим, а советская власть мириться с этим не желала. У нее, этой власти, был только один бог – Сталин, а он не терпел конкурентов. Встретил изобретателей, которые еще в тридцатых годах двадцатого века разработали минометы с реактивными снарядами, такими, какие впоследствии были применены в «Катюшах», но по доносу их арестовали и расстреляли, а их изобретение было «приторможено» и принято на вооружение всего за несколько часов до начала войны – 21 июня 1941 года.

Везде, везде чувствовалась эта «железная рука», безжалостно уничтожавшая все, что хоть немного выходило за средний серый уровень.

А те, которые пережили эти черные годы – либо погибли на войне, либо на всю жизнь сохранили о ней страшную память. Нет, конечно, не все вышли из огня с искалеченными душами – были среди них и настоящие люди, были те, кто жертвовал собой ради других, кто даже став калекой физически, продолжал после войны жить полноценной жизнью, подавая окружающим пример мужества. Но когда я сравнивал страшные результаты войны с тем, что могло бы быть, если бы ее не было, счет был явно не в ее пользу.

Несколько раз я заходил к Олегу. Иногда мы с ним и с Ниной сидели по вечерам на берегу реки и вспоминали прошлое. Олег охотно говорил о войне, о фронтовых друзьях. С некоторыми из них, как оказалось, он повстречался тут. Он был даже благодарен войне за то, что после смерти встретил Нину и жил с ней счастливо уже десять лет, занимаясь любимым делом.

Нина высказывалась более скупо и осторожнее оценивала прошлое. Она тоже была счастлива с Олегом, но считала, что это редкая удача, что большинство людей не получили от войны ничего хорошего, а жизни многих были искалечены еще раньше. Она вспоминала страшный голод предвоенных лет, и, хотя их деревню голодомор начала 30-х годов коснулся только слегка, она видела, как людей насильно загоняли в колхозы, отбирая все, что им удалось накопить тяжким трудом, как бездельники и демагоги, ничего полезного не сделавшие в жизни, становились «большими людьми» и полновластно распоряжались чужим имуществом и жизнями.

Чем больше я общался с людьми, жившими в те годы, тем настойчивее билась в голове мысль: если возможно, нужно попытаться изменить то, что, начавшись в 1917-м, имело такие хорошие шансы переломить к лучшему жизнь всего человечества, но сгинуло под давлением человеческой глупости, злобы, карьеризма и лишь вскормило чудовищный бюрократический аппарат.

Я прочитал множество книг, в которых «вожди пролетариата» оценивались совершенно по-разному, полярно – от беспредельного восхищения и восторга до полного очернения и втаптывания в грязь. Были и попытки объективного разбора ошибок и недоработок первых десятилетий советской власти. Ну, а что делалось в последние ее десятилетия, тому я сам был свидетелем и не нуждался в других оценках.

* * *

Как-то раз я возвращался домой из уже знакомого мне читального зала, где с помощью Хельги подобрал еще несколько книг о политических деятелях девятнадцатого и двадцатого веков, в том числе Ленине и Сталине. На Земле я не слишком интересовался историей, хотя тоже много читал на эти темы. Хельга оказалась настоящим мастером поиска литературных источников, которые мне были нужны – казалось, она перечитала и знает все книги, написанные на Земле. Ну, и, конечно, местные поисковые системы были куда совершеннее, чем привычный Google. Сбросив подборку литературы на мобильный носитель, я шагал домой, чтобы почитать книги на своем компьютере.

Кстати, за прошедший месяц я здорово усовершенствовал свое «железо» - теперь это был совершенно другой компьютер, работающий в сотни, а то и в тысячи раз быстрее, на совершенно иных принципах, неизвестных на Земле. Я тоже в них пока не очень-то разбирался, что не мешало ими успешно пользоваться. В этом мне помогли работы местных специалистов, они рады были использовать меня в качестве «бета-тестера» своих разработок, которые рассчитывали когда-нибудь «подкинуть» земным ученым. Только корпус и содержимое накопителей (уже, конечно, не жестких дисков, а квантовой памяти) остались теми же, что и раньше. Сохранил я и привычный интерфейс «винды» - менять его на что-то принципиально новое после стольких лет работы не хотелось.

Подходя к дому (который я тоже перестроил – сделал несколько комнат с отдельными спальней, столовой, рабочим кабинетом, мастерской), я продолжал упорно думать, как можно было бы изменить историю, но мысли мои все время вились только вокруг возможного убийства того или иного деятеля. Я оценивал, как изменится политическая обстановка в этом случае, кто придет им на смену и что это даст стране, всему миру.

Открыв дверь, я включил компьютер, воткнул накопитель в гнездо (ждать, пока загрузится система, теперь было не нужно, да и выключал я его только по привычке) и стал просматривать список загруженных книг.