Combat - [50]

Всадники стали окружать Хорнунга.

– Стая грязных ублюдков, – рассудительно сказал капитан "Орла". – Довожу до вашего сведения: Если вы не остановитесь, я сотворю с вами ужасно непристойную вещь… Вам известна сила кольца Улля. Я применю её, если вы не образумитесь! Клянусь, я отрублю вам головы и пришью их к вашим задницам!!! Вас, конечно, оживят, но не одна валькирия уж более не взглянет в вашу сторону. Вас не пригласят к застолью Одина, а если и позовут, то в качестве шутов, и если посадят, то за отдельным, крошечным столиком, в самом дальнем, позорном углу для чудовищ.

Хорнунг перевел дыхание и закончил:

– Итак, я спрашиваю: удовлетворена ли ваша честь?

– Он блефует!.. – прохрипел Грим. – У него и иголки-то даже нет.

Хорнунг полез в карман, достал кривую костяную иглу, с длинной, пропитанной тюленьим жиром, суровой ниткой, продетой в ушко. Такую иглу капитан видел в музее Исландской культуры. Страстное желание овеществило давнишний образ.

– А-а-а! – Грим пал с лошади и стал биться в злобном припадке, похожем на эпилептический. Сильная, врожденная жажда мести боролась в нем с не менее сильным чувством – страхом быть изгоем.

– Ладно, – сказали более благоразумные побратимы, – мы больше не в претензии к вам. Раз такое дело… Вставай, Грим.

Но Грим не слушал их, царапал землю ногтями, скрежетал зубами, бился головой о камни. Побратимы скрутили его, связали, бросили поперек седла и уехали в Валгаллу.

Кода Хорнунги вернулись к бивуаку, их ждал сюрприз. Возле костра сидел какой-то старец и жарил на вертеле огромного вепря. Старик был в синем потертом плаще и широкополой шляпе, поля которой пытались прикрыть отсутствие одного глаза. Кривой старик приветствовал героев, пригласил к застолью.

– Я воспользовался вашим огнем, – сказал он, – за это вы можете разделить со мной скромный ужин.

– Благодарю тебя, неизвестный странник, – отвечал Хорнунг-старший, – но прежде надо перевязать раны моему сыну.

Капитан усадил на землю Элзора, истекавшего кровью. Юноша был бледен, но не стонал, молча сносил боль. Хорнунг-страший разорвал рубаху сына, обнажил его торс. С правой стороны меж ребер виднелась ужасная кровавая рана.

– Пустяки, бывает хуже, – сказал старик. – Потерпи, малый, сейчас прилетят девы, перевязочку сделают. Они всегда прилетают, едва смолкнет шум битвы.

И взаправду, на поляну спланировали две валькирии. Из принесенной с собой походной фляжки окропили рану Элзора живой водой, туго перевязали ему грудь снежно-белыми бинтами.

– Пусть поспит, – посоветовал старик, когда санитарки улетели. – К утру будет как огурус… А с тобой, Вёльд, мы выпьем и немного поедим. Вепрь, наверное, уже поспел…

Один (а это, конечно же, был Он) концом своего копья попробовал, размякло ли мясо, и, видя, что оно готово, стал ножом срезать сочные куски и раскладывать их на широких листьях лопуха. Мясо сочилось жиром, курилось ароматным паром. У Хорнунга потекли слюнки. Первый кусок он съел вместе с лопухом. Затем, стукнувшись рогами, путники выпили отменного вина.

Утром старика и след простыл. Хорнунг схватил себя за палец, кольцо было на месте. Капитан устыдился, что худое подумал про бога. Все-таки, как бы там ни было, слово "честь" в этом мире было не пустым звуком.

Элзор поднялся с подстилки бодрым и здоровым. Повязка уже была не нужна. Когда её сняли, на месте раны виднелся лишь шрам – зарубцевавшаяся розовая полоска.

Они позавтракали остатками вепря, и все благодаря тому, что вчерашний одноглазый путник слишком мало ел, можно сказать почти не ел или создавал видимость. И этим себя выдал. Хорнунг знал, что отец богов Один никогда не ест, только пьет (верный признак алкоголизма.

И вот уж они ехали лошадиным шагом по цветущей степи. От медового запаха кружилась голова. Прозрачным голубым воздухом сладко дышалось. А в ослепительном зените заливались жаворонки.

– Отец, расскажи мне про свой мир, – обратился Элзор к Вёльду. – Какой он?

Хорнунг-старший подумал и ответил:

– Он огромен и прекрасен…

– Как эта степь? Мне больше нравится лес.

– Он многообразно прекрасен. Конечно, у нас много проблем, но именно потому так интересно жить.

– А что значит – "жить"?

– Жить – значит быть актуальным.

– А я актуальный?

– Это зависит от твоего взгляда на жизнь. Видишь ли, Элзор, это слишком философский вопрос, боюсь, что я не очень-то сильный теоретик. Я, сынок, практик. Работаю, люблю жену… Хм… Ну… вот тебя люблю… и больше мне, по сути, ничего не надо.

– А как же мама…

– Вот это и есть те проблемы, ради разрешения которых мы и живем. Обещаю тебе, что через год ты станешь более чем актуальным и мы будем жить все вместе и никогда не расстанемся.

– И мама?

– Конечно.

Окрыленный перспективами Элзор запел какую-то варварскую песню. Пребывая в отличном настроении, они ехали через широкие, словно море, поля Гнитахейд. Незаметно пропали цветы. Высокие зеленые и желтые травы присели на корточки, а потом и вовсе поползли по-пластунски сначала изумрудными, потом серебристыми мхами. Воздух заметно охладел. Чувствовалось приближение чего-то исполинского. И это открылось.

6

Путники вышли к берегу Великого Океана. Седые валы бесконечной чредой катились от туманного горизонта и разбивались о грудь ледяных скал, теснившихся по урезу воды. Безбрежный простор завораживал, пробуждал смелые мысли о дальних странствиях. Но студеный ветер, бивший в грудь, трепавший волосы, несколько охлаждал дерзкий пыл. Завернутые в плащи Вёльд и Элзор стояли среди сверкающих торосов, вытирали соленые брызги с лиц и думали, что же делать дальше. Интуиция подсказывала капитану, что нужно пересечь этот океан, но как? и на чем?