– Что нам известно конкретно об этом чертовом независимом мире?
– То, что он независим.
– А конкретнее?
– Выходцы с Земли, эмигранты первой волны. Других сведений нет. Железный занавес, сами понимаете.
– Понимаю. Где мы можем сесть?
– Ближайшая планета – в 0,3 астрономических единицах, g = 0,9. Плотность атмосферы умеренная, близка к земной.
– Что ж, гравитация подходящая, – удовлетворенно произнес Хорнунг, – если там еще и дышать можно, будет замечательно. Хоть какая-то компенсация нашему невезению.
– В спектре атмосферы просматривается линия кислорода, но какова его концентрация, можно будет определить только на месте, взяв пробы воздуха.
– А как насчет обитаемости?
– Радарный идентификатор Лопеса-Голстейна показывает отсутствие излучения радиоволн, характерных для планет с крупными жилыми и промышленными объектами. Планета либо аграрная, с низким индексом развития, либо вообще необитаема.
– О'кей, Зальц. Это, по-видимому, то, что нас устраивает. Нам не нужны политические проблемы. Составь программу полета и посадки на эту планету, в районе где-нибудь средних широт.
– Будет сделано, шеф. Простите… а что, собственно, случилось?
– Гиперконвектор сдох.
– Ясненько. Слушайте, шеф, я тут засекаю позывные бродячей ремонтной станции. Может, двинем туда на пространственных. Расстояние – всего ничего: раза в полтора дальше, чем до планеты, зато – комфорт, первоклассный сервис. Там нас в два счета починят.
– Прекрасная мысль, парень, – сказал Хорнунг, и жесткая линия его губ сломалась в саркастической усмешке. – Там нас в два счета – обчистят. Знаешь ли ты, сколько стоит у них один час арендной платы только за одну стоянку? Я уже не говорю о ремонте. Здесь, за пределами Федерации, цены кусаются, как пираньи. А эти бродячие ремонтники – сущие грабители. Пользуются случаем обчистить тебя до нитки. И ничего не поделаешь – Независимые Миры не подписывали конвенцию "О честных ценах". А кто платить-то будет?
– Пусть Компания раскошелится… У них для этого специальная статья расходов имеется.
– Ну-ну, ты скажи это нашему Папе Карло из Главной бухгалтерии. И, если он докажет (а он докажет), что мы обратились к внешним ресурсам, не использовав на все сто свои внутренние, – мы с тобой быстренько окажемся младшими помощниками старшего подметалы взлетно-посадочных площадок. Компания не любит, когда транжирят ее денежки. Так что, будем надеяться на собственные силы.
– Прелестное местечко для тех, кто любит одиночество, не правда ли, шкипер? – с некоторой долей подхалимажа сказал Фалд, глядя в телеиллюминатор, после того как сухогруз "Орел" прочно утвердился на грунте всеми четырьмя опорами.
– Займитесь ремонтом, – сухо бросил Хорнунг, – а медитировать будем, когда получим жалование без премиальных… И помните: срок прежний – одни сутки.
Хорнунг уже смирился с опозданием и немного стал отходить. Вообще-то он был, что называется, неплохим парнем. Во внеслужебное время, на отдыхе, он преображался. Любил иногда пропустить по маленькой и поболтать с друзьями, с тем же Фалдом или (по большей части) с добродушным, жизнелюбивым Зальцем.
В такие минуты лицо этого темноволосого 36-летнего мужчины, обычно суровое, с крепким подбородком, расслаблялось, становилось умиротворенным. Глаза, голубовато-серые, утрачивали холодные оттенки стали, острые морщинки на переносице и возле глаз разглаживались. Выслушав хороший умный анекдот, он искренне и громко смеялся, показывая крупные белые зубы, и часто поправлял пятерней распадающуюся густую шевелюру. Но на службе он – кремень. Жестко очерченный рот говорил о твердом характере, впрочем, не лишенного доводов разума. Короче говоря, был он строг, но справедлив. И за это качество души снискал себе уважение не только среди своих подчиненных, но и среди всего летного состава компании Спейс Транспорт, Инкорпорейтед.
– Странная какая-то планета, – сказал штурман Зальц, когда они с капитаном вышли из корабля, чтобы размяться и ознакомиться с местностью. – Странная в том смысле, что очень уж тихо вокруг: ни птиц, ни зверья. А ведь планета – кислородная, должна кипеть жизнью. Возможно, даже разумной. Но даже с орбиты мы не обнаружили каких-либо признаков цивилизации. Впрочем, тут никогда нельзя быть уверенным до конца.
По местному времени было еще утро, но маленькое лимонно-желтое солнце уже начинало припекать. Они шли по земле, выжженной лучами этого безымянного светила, покрытой чахлой растительностью. Сухая и ломкая трава грязно-рыжего цвета пылила под ногами. Часто встречались ямы: заросшие травой и совсем свежие – конусообразные, глубокие и мелкие. Странные какие-то ямы, словно после метеоритной бомбардировки. Однако плотная атмосфера планеты исключала такую кучность попадания на сравнительно небольшой территории. Наконец им попались ямы еще более странные, явно искусственного происхождения. Квадратные и прямоугольные в сечении, они были достаточно глубоки, чтобы скрыть человека по самую макушку. Кто и для каких целей вырыл их?
В голове Хорнунга всплыли какие-то ассоциации. Как сквозь туман проступала и принимала все более отчетливые очертания догадка, и, когда они увидели круглое сооружение из серого (чуть ли даже не бетона!) материала, почти по крышу вкопанного в землю, с узкими окнами-щелями, – он как-то сразу понял, что они обнаружили остатки фортификационных сооружений самого примитивного типа. Квадратные ямы в таком случае были "окопами"… Или могилами?
