Coda in crescendo - [2]

Сантонелла тупо смотрел на клубящиеся струйки, пытаясь поймать за хвост какую-то весьма неприятную мысль. Какое-то воспоминание… страшное… морозящее… И когда он наконец-то сообразил, ЧТО ему напоминают небольшие пока сгустки тумана, его словно ударило током.

— Назад! — рявкнул он, отталкивая любопытную медсестру от окна и резко захлопывая створку. — Назад, живо! Там, снаружи, кольчон! Мы под кольчоном!

В ответ раздался тихий взвизг и два громких оханья. Арасия с удивительной для ее комплекции скоростью бросилась к диванчику у стены холла и попыталась спрятаться за ним. Обе монашки всплеснули руками, уронив вязание на пол, а стоящая Пикаччо без сил опустилась на стул, прижимая руки ко рту. Сантонелла резким движением задернул штору и лихорадочно оглянулся. Радио. Передают ли что-нибудь по… Нет, кольчон же глушит радиоволны! Неужели очередной Удар, уже третий? Что делать? Говорят, стены здания, особенно такие толстые, как в старой больнице, способны защитить от кольчона. Полгода назад, зимой, Барна вместе с остальной планетой уже пережила появление чудовища — и жертв в городе оказалось на удивление мало, всего полторы сотни на восемьсот тысяч горожан. Что случится сейчас?

Так, спокойно. Кольчон — снаружи, на улице. Они — в здании. Изменений в самочувствии… нет. Зато, в отличие от прошлого раза, не до конца пропало электричество. Главное, не паниковать. Кольчоны над сушей никогда не задерживались долго. Нужно продержаться полчаса, максимум час. Главное, чтобы никто из пациентов не начал паниковать.

— Слушайте меня! — сказал он, поражаясь внезапному холодному спокойствию своего голоса, абсолютно не соответствующему внутреннему вихрю эмоций. — Снаружи кольчон, но мы в безопасности. Пациенты уже спят, и пусть себе спят. Не нужно их будить…

— Разве мы не станем их эва… ва… вакуировать? — дрожащими губами пробормотала Селия.

— Куда? — немного резче, чем намеревался, спросил доктор. — Подвала у нас нет. Предлагаете вышвырнуть всех на улицу?.. Ох, простите, тесса, я не хотел на вас кричать. Нет, мы никого никуда не эвакуируем. Зимой все обошлось, обойдется и сейчас. Но нам нужно следить за этажами и пациентами. Тесса Селия, остаетесь здесь. Дэйя Арасия, за вами второй этаж. Тесса Пикаччо, вы на третьем. Займите посты возле лестницы. Я отопру уличную дверь в приемный холл на случай, если прохожим потребуется укрыться, и пройду по этажам. Давайте, давайте, не стойте на месте!

Раздалось мягкое неторопливое шарканье, и в холл вышел, опираясь на трость, высокий грузный старик в полосатой пижаме. Дэй Винсенте Капола, автоматически вспомнил Сантонелла. Ишемическая болезнь сердца, сопровождаемая тяжелыми приступами стенокардии, провоцирующими истерические припадки, высокий уровень легких липопротеинов… Тьфу. О чем он думает?

— Почему в коридоре свет не горит? — капризным тоном осведомился старик. — И в туалете? Думаете, я могу на ощупь свои дела делать? Доктор Чико, что у вас за больница такая, в которой ничего не работает?

— Дэй Капола, в районе перебои с электричеством, — как можно естественнее ответил Сантонелла. — Слишком низкое напряжение в сети. Боюсь, мы ничего не можем сделать.

— Ну да, ну да, здесь-то у вас свет есть! — в голосе пациента прорезались плаксивые нотки. — А я в темноте нервничаю, а мне нельзя волноваться… Включите свет, доктор!

— Так, дэй, ну-ка, хватит капризничать! — Селия, при виде подопечного как-то сразу взявшая себя в руки, решительно подошла к нему и взяла под локоть. — Сказал же дэй доктор — с электричеством неполадки. Где мы тебе электричество возьмем, сам подумай! Шерстяной тряпочкой по стеклу натрем? Ну-ка, пойдем в палату потихонечку. Дам я тебе утку и сама вынесу.

— Вот все у вас так… — начал говорить старик — и осекся.

Багровая вспышка — и мгновением позже двухметровая волюта сгустилась из воздуха прямо перед его лицом. Длинный, завитый спиралью вдоль продольной оси серый конус, похожий на какую-то шипастую морскую раковину-переросток, медленно покачивался, словно на зыбких волнах. Мелькнула еще одна вспышка, третья, четвертая, пятая… Одна за другой волюты возникали в холле и в коридоре. Вот откуда-то издалека раздался громкий мужской вопль, ему вторил истошный женский визг. Сантонелла в оцепенении следил за тем, как клочья грязного тумана плывут по коридору, холлу, сближаются с ним, окружают его смертельным кольцом, бледно полыхающим багровым пламенем. Третий Удар, отчаянно колотилось у него в груди, Третий Удар! Снова волюты, снова кольчоны — совсем как зимой…

И тут в три голоса заверещали медсестры.

Волюты, до того момента не обращавшие на них внимания, мгновенно перестроились. По крайней мере половина из двух десятков, окружавших доктора, двинулась к женщинам, пятившимся к стене. Брошенный старик грузно осел на пол, тяжело хватая воздух и держась за сердце. Одна из волют плавно опустилась к нему и зависла перед лицом. Ее спиральные очертания вдруг поплыли и смазались, вокруг заколебались языки бледного, почти незаметного пламени. Миг — и она вдруг разлетелась стаей грязно-серых хлопьев, окружившей старика словно вихрем тополиного пуха. Потом хлопья синхронным движением облепили Каполу комом отвратительной пародии на снег и тут же пропали, словно всосавшись в тело. Старик, выпучив глаза и хрипя, упал навзничь и задергался — и тут оцепенение доктора Чико наконец-то прошло.