Coca-Cola. Грязная правда - [82]

«Не может быть, чтобы корпорации не было известно о проникновении боевиков на заводы, об убийствах профсоюзных лидеров, — рассуждает Коллингсворт. — Когда погибает один человек, можно сказать: "О, подумать только!" Погибает второй: "Ох, надеюсь, это не повторится". Далее — номер третий, четвертый, восьмой. В какой-то момент уже нельзя отрицать, что они это знали и готовы смириться с таким положением вещей, раз это хорошо для бизнеса».

Помимо соглашения ботлеров, где во всех подробностях указывалось, как они будут производить и продавать продукцию Coca-Cola, в распоряжении корпорации имелись еще и четвертая доля Panamco и два места в совете директоров — это, по мнению юристов, обеспечивало Coca-Cola непосредственный контроль над компанией. В Bebidas корпорация располагала такой властью, что смогла воспрепятствовать продаже этой компании: Кирби и его сын сообщили колумбийским следователям, что через год после убийства Хиля они пытались продать компанию и даже нашли покупателя. Оставалась только одна проблема: «Я просил у Coca-Cola Company разрешения продать компанию, — рассказывал Кирби Килланд, — но мне отказали... Мы можем, если хотим, продать сам завод, землю, грузовики, все оборудование в Урабе, но нет гарантии, что Coca-Cola согласится передать франшизу новому владельцу».

При таком уровне контроля ботлеров со стороны головной компании ситуация в Колумбии, по мнению Коллингсворта и Ковалика, ничем не отличалась от положения в Гватемале в 1980-х, когда Coca-Cola под давлением монахинь напрямую вмешалась в соглашение по франшизе Троттера, поскольку в той стране убивали рабочих. Coca-Cola, аргументировали юристы, могла остановить насилие или, в крайнем случае, разорвать контракт с любой колумбийской компанией, которая нарушала подписанные корпорацией международные стандарты труда. Корпорация не сделала этого по той же причине, по которой Chiquita годами не уходила из страны, продолжая платить убийцам из AUC — попросту не хотела расставаться с доходами. Coca-Cola Company, само собой, яростно опровергала подобные умозаключения. Как только был подан иск, штаб-квартира в Атланте выразила полнейшее недоумение, заявив: «Где бы мы ни действовали, мы придерживаемся высочайших стандартов этики» (пустые слова, разумеется, ибо следом тот же представитель компании сказал, что «Coca-Cola Company не распоряжается... никакими заводами в Колумбии»). Panamco и Кирби со своей стороны не отрицали тот факт, что жертвами военизированных отрядов становятся рабочие, но напрочь отрицали какую-либо свою связь с этими отрядами. «Тут уж либо они вас используют, либо вы их, — пояснял Ричард Кирби. — В один прекрасный день они пришли на завод. Они остановили работу, поставили всех к стенке, начали стрелять. А теперь это представляют как нашу вину».

Обе стороны предстали перед судом в Майами 6 июля 2002 года. Адвокат Coca-Cola Марко Хименес начал с того, что приписываемые корпорации нарушения не являются военными преступлениями и потому не подпадают под юрисдикцию американского суда в качестве нарушения международного права: «Насколько нам известно, боевики совершали акты насилия против членов профсоюза не в рамках какой-либо военной акции, но с целью запугивания и полного прекращения деятельности союза». Коллингсворт возразил, что с юридической точки зрения не важно, являются ли убийства составной частью войны боевиков с партизанами или же компания воспользовалась гражданскими неурядицами, чтобы покончить с профсоюзами. «Основной факт заключается в том, что война продолжается и что лидеров левых профсоюзов убивают совершенно безнаказанно, а ответчики Coca-Cola, Panamco и Кирби не замедлили извлечь из этого выгоду».

Что же касается самой Coca-Cola Company, ее адвокат утверждал, что корпорацию неправомерно вызвали в суд, поскольку ее соглашение с франшизополучателями никак не предусматривало контроля трудовых отношений. Устав слушать обтекаемые фразы насчет этого соглашения, судья вмешался: «Будьте добры, представьте мне копию!» «Я бы тоже хотел получить экземпляр», — не упустил случая Коллингсворт. Хименес ответил, что корпорация сможет представить соглашение с Panamco и Bebidas через несколько дней. «Потрудитесь представить их завтра до пяти часов вечера!» — распорядился судья и на этом закончил слушания. Однако на следующий день юристы корпорации заявили, что времени на перевод конкретного соглашения с колумбийскими ботлерами не хватило и вместо него они предъявили суду образчик соглашения — шаблон, примерно отражающий условия, на которых корпорация строит отношения с разливочными предприятиями в разных краях мира.

Пока судья обдумывал эту ситуацию, SINALTRAINAL получил известие об очередном убийстве в Колумбии: на пороге дома своей матери, в северном портовом городе Барранкилья был застрелен Адольфо де Хезус Мунера. После того как Мунере удалось провести успешную стачку на заводе Panamco, его причислили к партизанам и он прятался — стоило выйти ненадолго повидаться с родными, и боевики тут же настигли его. То было жестокое напоминание — если кому-то требовались дополнительные напоминания — о той смертельной угрозе, которой рабочие на заводах Coca-Cola подвергаются ежедневно.