Cобрание сочинений - Том 5 - [28]

Лицо, давшее мне эту справку, рекомендовало мне за дальнейшими подробностями по этому вопросу обратиться к одному православному духовному лицу, живущему невдалеке от вышеуказанной местности58. Несмотря на живейший интерес, возбужденный во мне этим сообщением, я этого не сделал по той причине, что знал о перлюстрации русских писем на австрийской почте и боялся подвести то лицо под преследование власть имущих; но я был уверен, что рано или поздно, а мне доведется тем или иным путем получить нужные сведения для определения значения того Садагурского раввина, которого уже и теперь евреи «чтут, как бога».

Не он ли кандидат в мессии, ожиданием которого, почти уже не скрываясь теперь от христианского міра, преисполнен рассеянный по всему міру Израиль? Не он ли тот антихрист, явления которого в близком будущем ждет всё, что еще осталось в христианстве не отступившего от веры и преданий своих отцов, что не мудрствует лукаво, что не погрязло в схоластике ложного лютеранствующего богословствования и что живет и дышит живою верою в Господа Иисуса Христа распятого и близ грядущего для Страшного Суда и воздаяния?

Не он ли?..

Уверенность моя меня не обманула: справку о Садагурском раввине я получил 25 Сентября 1911-го года, а пять месяцев спустя, под Мартом 1912-го года, я уже записывал в своей записной книжке дословно следующее:

«Просматривая «Домашнюю Беседу»59 за 1865-й год, я в выпуске 39-м от 25 Сентября60 нашел такую статью:

Жидовский Вифлеем

Сада-гура ничего более как небольшой еврейский городок, находящийся в Буковине, в недальнем расстоянии от Черновиц. Там встречаются только кафтаны, длинные пейсы и разгоряченные водкою лица. Несмотря на это, грязный городишка имеет для евреев притягательную силу, заключающуюся в семействе жида Изрольки, из племени которого, по мнению евреев, должен родиться их ложный мессия. Семейство Изрольки скопило в продолжение столетия несколько миллионов. Сада-гура сделался в настоящее время местом поклонения польских, русских, галицийских, молдавских и валахских евреев. Они вменяют себе в непременную обязанность посетить хоть раз в жизни родоначальника этого семейства и одарить его. Самый скаредный скупец открывает в своей мошне золотую монету и жертвует ее глубоко укоренившемуся суеверию.

Сада-гура был прежде уединенный, ничтожный еврейский городишка, принадлежащий какому-то дворянину, озабоченному улучшением своих финансов и умножением доходов со своих винокуренных заводов. С тех пор как в 1825-м году глава семейства Изрольки поселился в Сада-гуре, дворянин разбогател, а посреди полуразрушенных домов торговцев и ростовщиков воздвигся дворец, окруженный небольшим числом изящных домов, в которых живут зятья и дочери Изрольки; в них собрано все, что роскошь и великолепие могли придумать лучшего. В дворце находится серебряная комната, в которой расставлены всевозможные сосуды старых и новых фасонов, оцененные в несколько сот тысяч рублей. Жилые комнаты украшены великолепными турецкими коврами и тяжелыми шелковыми занавесами. Все эти роскошные вещи — приношения набожных евреев. В конце большого парка находятся прекрасно устроенные оранжереи. Эти изобретения самой утонченной роскоши составляют посреди грязных лачужек Сада-гуры что-то похожее на волшебный замок. А владелец этих богатств, в руках которого сосредоточено столько сокровищ и одно лицезрение которого составляет для суеверных иудеев великое счастье, покупаемое богатыми денежными приношениями, — ничего более как олицетворенное тупоумие.

Ребихе-Изролька — так называется этот человек — совершенный идиот. Под его седыми волосами не живет мыслящий разум, в груди его нет никакого чувства; ходит он не иначе как опираясь на проводника, не из слабости, а из животной безсознательности. Разговор его состоит из несвязных звуков, понятных одному его семейству и секретарю. Когда он показывается на улице, — что бывает обыкновенно известно за несколько часов, — все окошки, двери, улицы и площади наполняются людьми, которые лезут часто на деревья, на крыши, дерутся, давят друг друга, чтобы видеть своего идола. У Ребихе-Изрольки есть жена, дочери и сыновья. Дочери его выходят замуж почти детьми. Каждому из его зятьев, которые выбираются обыкновенно между самыми богатыми людьми, вменяется в обязанность поселиться на Садагуре и построить себе дом поблизости отцовского дворца. Дочери его ходят дома в бархате и шелку, ежедневные кафтаны его сыновей и зятьев шьются из самых дорогих материй. У маленьких детей есть няньки: француженки, англичанки, немки и, сверх того, гувернеры и гувернантки, как у каких-нибудь принцев. Множество секретарей ведут «дела» дома, состоящие большею частью из приема денежных приношений и других даров. Перед обедом Ребихе-Изролька назначает аудиенции, то есть принимает, в присутствии своего секретаря, некоторых поклонников. Не произнося сам ни звука, он дозволяет им посмотреть на себя и принимает обычное приношение, состоящее уж никак не менее как из десяти австрийских гульденов. Иногда Ребихе — Изролька катается. Прежде за его каретой следовала другая карета с музыкантами, которые во время катанья играли лучшие пьесы, но в настоящее время это уже не делается, вероятно, по настоянию правительства.