Cказки и мифы папуасов киваи - [60]

Они туда приплыли и поднялись вверх по течению реки Кауаро, к месту недалеко от Коабу. Там ориогорухо сказал:

— Здесь мы и будем жить.

Они остались там, и ориогорухо теперь уже не был таким злым, как раньше. Нарато делился с ним едой — мясом, саго, таро, кокосами. У Нарато родилось много детей, целый народ, и однажды ориогорухо ему сказал:

— Теперь у тебя много родных, так лучше ты живи в доме, а я уйду жить под землю.

Он вырыл большую яму и перешел жить туда.

— Ты работай на огороде и делай саго, — еще сказал он Нарато, — а я буду смотреть за твоими детьми. А врагов, если на вас нападут, я всех буду съедать.

До сих пор можно видеть яму, в которой живет этот орио-горухо.

46. Как появился большой ястреб

На одном из холмов острова Даване, в месте, которое называется Були, жили человек по имени Коудабо и его жена Бокари. Однажды Коудабо и Бокари возвращались с огорода, где они в этот день сажали таро и выпалывали сорняки. Чтобы его длинные волосы не путались, Коудабо обвязал голову повязкой, а за повязку он засунул стебельки ароматных трав, которые любят девушки.

В камне, лежавшем у тропинки, по которой возвращались домой Коудабо и Бокари, жила хиваи-абере, и она, увидев их, подумала: «Какой он красивый! Надо сделать, чтобы я, а не она, была его женой».

Дома Бокари приготовила ужин, и они с мужем поели, а потом, ложась спать, Коудабо сказал жене:

— Утром, когда пропоет лесной петух, пойди в мангровы и убей осьминога.

Все хиваи-абере слышат издалека самый тихий шепот, и эта, услышав слова Коудабо, подумала: «Войду-ка я в осьминога, и пусть тогда Бокари за ним приходит». Она вышла из своего камня, перебежала к мангровам и вошла в осьминога.

Утром к мангровам пришла Бокари с копьем, расстелила циновку и стала снимать с себя и класть на нее сперва украшения, а потом новую верхнюю юбку. Нижнюю, из такой же травы, но покороче, она снимать не стала, вошла в ней по пояс в воду и начала искать осьминога. Она увидела его недалеко от берега, вонзила в него копье, и из раны в Бокари ударила струя крови — такая сильная, что Бокари взлетела под самые облака, а потом упала на верхушку высокого дерева на острове Кусаро, что за Бойгу.

— Ой, что же мне теперь делать? — запричитала Бокари. — Почему меня забросило так далеко? Где Коудабо, мой муж? Мне без него очень плохо. Где я, что это за место?

Хиваи-абере тем временем вышла из мертвого осьминога, стала, насколько могла, похожей на Бокари и надела все, что Бокари с себя сняла, а для того, чтобы Коудабо не увидел ее лица, она закуталась с головой в циновку. После этого она пошла к нему в хижину.

Когда хиваи-абере вошла, Коудабо принял ее за жену и спросил:

— Что с тобой, Бокари?

Хиваи-абере задрожала, будто в ознобе, и сказала:

— Ой, Коудабо, я заболела, мне очень холодно, разожги огонь.

Коудабо разжег, а потом сказал:

— Сними циновку, Бокари.

— Не могу, — ответила хиваи-абере, — если я сниму ее, я умру.

Вскоре Коудабо сказал:

— Я пойду на огород, а ты оставайся дома.

— Нет, Коудабо, мой муж, — простонала хиваи-абере, — не ходи на огород один, пойдем лучше вместе.

— Но ведь ты больная, — сказал Коудабо.

— Ну и что же, что больная? Все равно я пойду. Я не могу пустить тебя одного, тебя может забрать себе в мужья другая женщина.

И они пошли на огород вдвоем, Коудабо впереди, а хиваи-абере за ним. Там она уселась на землю, а Коудабо начал работать. Поработав немного, он сказал хиваи-абере:

— Сбрось циновку, мне хочется на тебя посмотреть.

— Нет, Коудабо, я ее не сниму, мне очень холодно.

Тогда Коудабо выдернул из земли несколько клубней таро и сказал:

— Бокари, отрежь у этого таро ботву.

Но хиваи-абере ему ответила:

— Ой, Коудабо, мой муж, как же я могу ее отрезать? Ведь меня знобит. Отрежь ее лучше ты.

Коудабо подумал: «Что с ней случилось? Раньше она никогда не бывала такой, никогда мне так не говорила». Он срезал с таро ботву, положил клубни в корзину и сказал:

— На, Бокари, неси.

— Как же я подниму эту корзину? Она такая тяжелая! Подними ее лучше сам и поставь мне на голову.

Коудабо поставил корзину ей на голову, и они пошли в селение. Когда они туда пришли, женщины сказали хиваи-абере:

— Бокари, давай свой таро, мы испечем его для тебя вместе с нашим.

Но хиваи-абере ответила:

— Нет-нет, Коудабо не разрешает, чтобы ему готовили другие, я ему все готовлю сама.

— Ведь ты болеешь, — сказали они, — как же ты будешь ему готовить?

Хиваи-абере не положила в очаг хороших дров, а набросала мусора, и таро, который она хотела испечь, остался наполовину сырым. Она пожаловалась Коудабо:

— Ой, Коудабо, я все делала как надо, я не знаю, почему таро не испекся.

Коудабо рассердился:

— Лучше нам было остаться дома, а не ходить на огород за таро — все равно ты не сумела его приготовить.

А Бокари в это время плакала на дереве, на которое ее забросила хиваи-абере. Она сделала на нем из веток небольшую хижину и стала в ней жить. Есть ей было нечего, и она отрезала у себя мочки ушей и их съела. От этого она забеременела, а когда прошло немного времени, родила, но не ребенка, а ястреба.

Птица стала очень быстро расти и вскоре начала летать к морю и приносить рыбу для матери. Бокари чистила рыбу, пекла на очаге и давала ястребу, чтобы он ел тоже, но ястреб брал себе совсем немного.