Цивилизация страуса - [19]

Он налил себе кофе, открыл на кухне окно и закурил сигарету. Он почти успел ее докурить, когда на кухню вышла Анна.

— Доброе утро, — сказал Гусев.

— Привет.

— Кофе хочешь?

— Спасибо.

Гусев налил.

— Странно, что ты все еще здесь, — сказала она.

— Я должен был уйти?

— Так принято.

— Извини, я не знал.

— Теперь знаешь.

— Угу, — сказал Гусев. — Я могу хотя бы допить кофе?

— Можешь.

— И нам после всего этого даже созваниваться не надо будет?

— После чего? — удивилась она. — Это была встреча в баре. Просто секс, ничего личного. Я даже не помню, как тебя зовут.

— Антон.

— Очень приятно, Антон, — равнодушно сказала она.

Гусев допил кофе и ушел.

В полдень, после оплаты пошлины и получения талончика в регистратуре частной медицинской клиники, занимавшейся выдачей справок для разрешения на оружие, у него состоялся разговор с психиатром, которого Гусев старался убедить в своей вменяемости. Обсудив его наследственность, родовые травмы и удары по голове, полученные в результате его не очень долгой и не слишком насыщенной событиями жизни, они перешли к тестам. Психиатр показал Гусеву картинку, на которой были нарисованы четыре предмета: перьевая ручка, карандаш, кусок мела и пишущая машинка.

После чего попросил назвать лишний, по мнению Гусева, предмет, отчего Гусев впал в ступор.

— Затрудняетесь с ответом? — оживился психиатр. Он был молод, и ему было скучно. По крайней мере, скучно ему было до тех пор, пока не пришел Гусев.

— Слегка.

— Просто подумайте, — сказал психиатр. — Какой предмет тут лишний?

— Это сильно зависит от точки зрения, — сказал Гусев.

— А разве тут может быть больше одной точки зрения? — удивился психиатр.

— Навскидку я могу назвать три, — сказал Гусев.

— Три предмета на картинке имеют большее количество общих признаков, — попытался помочь психиатр. — Значит, один лишний и его можно исключить. Какой?

Гусев включил общечеловеческую логику и заявил, что лишней является пишущая машинка. Психиатр попросил обосновать.

— Только она не имеет фаллической формы.

Психиатр напрягся, и Гусев объяснил, что это была шутка.

— При помощи трех из этих предметов можно писать буквы руками, — сказал он. А еще их можно воткнуть кому-нибудь в глаз, но об этом Гусев предпочел промолчать. — А пишущая машинка буквы печатает. То есть, мы имеем дело с модернизацией, механизацией и прочим прогрессом.

Психиатр выдохнул, и вид у него сделался несколько разочарованный.

— С другой стороны, это может быть вопрос с подвохом, — сказал Гусев. — Потому что все эти предметы можно использовать для воспроизводства информации, и тогда лишнего здесь попросту нет.

— А третья версия какая?

— Мел лишний. Перо, карандаш и пишущая машинка служат для того, чтобы оставлять буквы на бумаге, а мелом можно писать на доске, камне, асфальте и вообще на чем угодно.

— Любопытно, — сказал психиатр. — А чем вы занимаетесь в своей профессиональной жизни?

Гусев ответил.

— Понятно, — вздохнул психиатр и предложил Гусеву при помощи чертежа собрать фигуру из кубиков с разноцветными гранями.

У нарколога тоже было нескучно. Для начала Гусева отправили в двенадцатый кабинет, где ему выдали маленькую прозрачную баночку с красной крышечкой и объяснили, как пройти в туалет. На выходе из туалета его уже ждала медсестра, которая забрала баночку и попросила Гусева подождать.

Гусев подождал.

Когда результаты анализов были готовы, Гусеву выдали анкету и попросили заполнить ее с двух сторон. С этой анкетой Гусев и поперся на собеседование к наркологу.

— Так-с, — сказал похожий на хорька (в плохом смысле) нарколог. — А почему вы написали, что не употребляете водки?

— Потому что я честный человек, — сказал Гусев. — И не употребляю водки. Так что не вижу смысла врать, что я ее употребляю.

— А может быть, вы так написали, потому что так надо было написать?

— Вовсе нет.

— Вообще не употребляете?

— Вообще.

— И даже на Новый год?

— И даже на Новый год.

— Вы мусульманин?

— Я агностик.

— А как это?

— А какая вам разница? — спросил Гусев. — Вы нарколог или проповедник?

Тогда нарколог принюхался и заявил, что обследуемый курит.

— Курю, — согласился Гусев. Он ведь только что задекларировал себя честным человеком и не видел смысла так глупо рушить свою репутацию.

— Надо срочно бросать, — сказал нарколог.

— Может быть.

— Не может быть, а надо! — усилил напор похожий на хорька нарколог. — Табак — двоюродный брат конопли.

Гусев заржал.

— Табак — это наркотик, — обиделся нарколог.

— Раз его по-прежнему продают в магазинах без всяких справок, то это разрешенный наркотик.

— На заборе тоже написано, что там злая собака, — сказал нарколог, и Гусев понял, что он теряет нить этого разговора. — А на самом деле она без зубов.

— У меня нет забора, — сказал Гусев. — И собаки тоже.

— Между прочим, в анкете вы написали, что не употребляете наркотики.

— В анкете спрашивали об алкоголе и веществах, — сказал Гусев. — Я пью коньяк и курю, но я ни разу не накуривался «Мальборо» до потери памяти, например. Или до розовых слонов.

Там вообще была очень веселая анкета.

Тогда нарколог решил сдаться и попросил показать вены. Гусев показал.

— И вы точно не пьете водку?

— У вас какой-то пунктик насчет водки? — поинтересовался Гусев. — Или вам просто выпить не с кем? Я сдал анализы, заполнил анкету, у меня чистые вены. Какого черта вам еще от меня надо? Скучно и хочется поговорить?