Цивилизация классического Китая - [170]
Ци, напротив, свидетельствует о физических данных рассматриваемого объекта: чистая ци порождает мудрецов, а замутненная ци — дураков и дегенератов. Он развил доктрину Мэн-цзы о доброте людей, которая, как он писал, проявляется в полной мере только тогда, когда человек обладает сразу и хорошим ли и хорошим ци. Взаимное влияние этих двух элементов рождает дух или, скорее, делает его очевидным, так как он предшествует любому существу: «Природа человека и вещей состоит только из ли, об этом нельзя говорить, используя такие термины, как „объединение” и „распад”. То, что объединяется, порождая жизнь, и то, что распадается, открывая дорогу смерти, — это всегда ци. То, что мы называем духом, душой (.хуньпо) и совестью, — это всегда следствие ци. Когда ци объединяется, оно существует, когда ци распадается, оно не существует. Что же касается ли, то оно не существует или не прекращает существовать, если смотреть с позиции объединения и распада. Насколько существует качество ли, настолько в соответствии с этим существует и ци, и насколько ци включено в частный случай, настолько же в него вовлечено и ли».
Фундаментальные основы философии Чжу Си имели важные социальные последствия, так как она была политическим учением больше, чем философия братьев Чэн. Понятие ли играло роль принципа управления: хороший правитель должен был избавиться от нарушений ци, чтобы позволить появиться ли, принципу, главному для правильного управления государством.
Позднее теория Чэн И и Чжу Си получила название «учения о человеческой природе и всеобщем порядке» («син. ли сюэ»). Европейские миссионеры назвали ее неоконфуцианством — в XVI в. эта школа уже была единой и сформировавшейся.
В эпоху Сун ее успех был менее очевиден. Партия Ван Аньши считала Чэн И грозным противником. Беды философа не закончились, когда реформатор попал в опалу, поскольку он был внесен в черный список еще в 1087 г. Сто лет спустя Чжу Си, в свою очередь, тоже пришлось претерпеть месть министра Хань Точжоу (1150–1202), который завидовал тому значительному доверию, которое стареющий учитель завоевал при дворе.
К соперничеству политического характера следует добавить философские противоречия, порожденные крайним разнообразием взглядов, характерных для плодотворного периода правления династии Сун.
Так, например, Лу Цзююань (или Лу Сяншань, 1139–1192), один из лучших друзей Чжу Си, напоминал в манере последователей доктрины чань о значении интуиции в достижении высших сфер знания. Он утверждал, что различия между понятиями ци и ли носят исключительно словесный характер: «Сердце — одно и принцип — один. Совершенная истина сводится к единству. Важнейший принцип никогда не может быть двойственным. Сердце и принцип никогда не могут быть разделены. Вот почему Конфуций говорил: „Есть центральная идея, которая проходит через все мои доктрины”, а Мэн-цзы говорил: „Путь один и только один”».
Лу Сяншань стал основателем «доктрины сердца», которая позднее была развита в форме квиетизма[110] конфуцианского образца знаменитым Ван Янминем (или Ван Шоужэнем, 1473–1529).
Таким образом, можно сказать, что философия периода Сун — это философия узлового момента в развитии китайской цивилизации или даже в ее высшей точке; философы этой эпохи — певцы древности, которые не были ее рабами, носители буддийского духа, не спрятавшегося в пессимизме философии, которую китайцы всегда очень плохо понимали. Впрочем, возможно, основное содержание этой философии, благодаря ее мудрости, сдержанности ее взглядов и пустословию, от которого она не была свободна, несло в себе зародыш быстрого разрушения, которое ничто не могло остановить. Хотя Чжу Си и был святым Фомой Аквинским Китая, но в этом мире до XX в. так и не было Возрождения.
Книгопечатание
Книгопечатание стало основным средством для распространения и увеличения числа идей, которые легко могли пережить любые метаморфозы, оставаясь заключенными в старые рамки мышления, которые их объединяли.
Китай изобрел книгопечатание раньше, чем любая другая страна, это непреложная истина. Первое бесспорное упоминание о книгопечатании в Китае можно найти в тексте, автором которого был чиновник из Сычуани. Он, не зная того, поднял очень важную проблему свободы печати: «…[29 декабря 835 г.]…Фэн Сю [чиновник из восточной Сычуани] в своем донесении задал вопрос об императорском указе, запрещающем печатать дощечки с календарями. Провинции Двух Чуаней, Цзяньнань и Жуайнань, печатали все календари при помощи дощечек и продавали их на рынках. Каждый год, до того как канцелярия астрономии предоставила свой доклад об утверждении нового календаря, эти печатные календари уже наводняли империю. В этом есть [что-то] противоречащее правилам уважительной передачи [нового календаря, утвержденного императором]. Вот почему был издан указ, запрещающий [частную печать]».
Однако можно запретить только то, что становится достаточно заметным явлением, а выражение «наводняли империю», вероятно, не является простой стилистической оговоркой. Среди манускриптов, найденных в Дуньхуане, находилась и печатная «Алмазная сутра», датирующаяся 868 г. Таким образом, можно сделать вывод, что книгопечатание уже получило широкое распространение. Но на сегодняшнем уровне знания мы не можем дать датировку более точную, чем столетие. Нужно вернуться в Сычуань. Если верить историку Сыма Гуану, то именно правитель Шу (Сычуань) за семь лет до начала правления династии Сун, в 953 г., отдал первый официальный приказ выгравировать на дереве и отпечатать классические тексты: «С последних лет династии Тан учебные заведения были покинуты повсюду, где они располагались. У Чжаои из Шу (Сычуань) израсходовал миллион [сапеков] из своих собственных средств, чтобы основать учебное заведение. Более того, он потребовал, чтобы на [деревянных] дощечках были выгравированы девять классических текстов. Правитель Шу дал свое согласие. После этого обучение просвещенных мужей вновь расцвело в государстве Шу».
