Цивилизация Древнего Рима - [34]
К концу I столетия н. э. в империи начинает распространяться митраизм[125]. Митра был персидским божеством, культ которого, без сомнения, родился на берегах Понта Эвксинского[126]. Вероятно, первоначально он был божеством воинов, считался защитником солдат. В митраизме смешались элементы различных религий разных областей Малой Азии, в свою очередь иранские верования восприняли теологию семитского происхождения; в глазах последователей Митра был царем Солнце, Непобедимым Солнцем. Рассказывали, что он родился на скале в день зимнего солнцестояния [127] и что неожиданно пастухи преподнесли ему дары от своих стад. Об иранском происхождении легенды говорит ее космогонический характер. Митра боролся с быком и, вонзив ему нож в горло, приносил его в жертву богу. Священная кровь животного, проливавшаяся на землю, оплодотворила ее. Так произошли съедобные злаки. Считалось, что именно Митра наделил мужчин бесконечными природными благодеяниями и, как Геракл, противостоял злым силам, стремясь уничтожить все, что ее опустошает.
Культовые обряды в митраизме разыгрывали драматические перипетии мифа. Место отправления культа часто находилось под землей; оно должно было напоминать пещеру, в которой родился бог. Свод пещеры символизировал звездное небо. Самым священным моментом богослужения являлось жертвоприношение быка. Позднее, когда именно — трудно сказать, жертвоприношение было дополнено обрядом, заимствованным из таинств Кибелы, — тавроболией. Быку перерезали горло над ямой, и его кровь орошала одного из верующих, который ожидал, стоя в яме, этого оплодотворяющего крещения.
Верующие объединялись церквями под властью духовенства. Само оно приобрело иерархию. Священники приносили клятву своему богу и обещали соблюдать его заветы. Нам достоверно не известно, какими были эти заветы; можно только предполагать, что они формировали очень высокую мораль, основанную на верности, отвращении ко лжи, человеческом братстве и потребности в чистоте. В митраизме содержался военный аспект, что и привлекало многих римлян, и неудивительно, что в Риме и на всем Западе (но не в Греции) устраивалось большое количество mithraea[128], которые с конца I века н. э. практиковались почти повсеместно. Выше уже упоминалось о том, что это ими был увлечен Нерон, потребовав от Тиридата[129] посвятить себя в тайны Митры, и с 64 году н. э. он стремился идентифицировать себя с царем-Солнцем. Значение религиозных пристрастий Нерона для будущего императорского культа, который в дальнейшем превратился (по крайней мере, частично) в солярную теологию[130] таким образом, оказалось велико. Но митраизм в некотором роде подготовил пути к христианству[131], не только распространяя монотеизм, который до него оставался главным образом философским учением (а оно не разделялось массой народа), но и пропагандируя восточную демонологию и противопоставляя принцип Добра, воплощенного в Митре, силам Зла, вступающим в борьбу против него[132].
Митраизм, по своему характеру разнородная религия, в которой соединяются маздеистские[133] элементы и вавилонская астрология, возможно, оказался наиболее мощным средством распространения этих идей на Западе, но концепции и аналогичные верования проникали туда и другими путями начиная с II века до н. э. Первоначально они были занесены сирийскими рабами, проданными в Италию после войн с Селевкидами. Эти сирийцы поклонялись богине Атаргатис[134] парной богу Ададу. Постепенно сметливые сирийцы стали играть большую роль в коммерческой жизни Рима. Пример знаменитого Тримальхиона[135], современника Нерона, показывает, какой удачи могли достигнуть некоторые из них, став вольноотпущенниками. В Римской империи сирийцы были везде, во всех факториях и торговых городах, а вместе с ними селились и их божества. Кроме культа Атаргатис и Адада, на Западе распространился культ Адониса, повелителя жизни и бога растительности. Каждую весну женщины оплакивали смерть Адониса и праздновали его воскресение[136]. Сирийцы распространяли также халдейскую астрологию[137], которую мистики неопифагорейцы пытались рационально объяснить, но к ее практике прибегали во всех общественных слоях, и императоры неоднократно принимали суровые меры против магов и халдеев. И не потому, что хотели предостеречь народ от ошибок, но потому, что сами верили в астрологию, боялись результатов предсказаний астрологов и пытались сохранить ее для своего собственного употребления.
Рим с времен своего возникновения был знаком с магией, и в законах двенадцати таблиц фигурирует закон, запрещающий malum carmen — зловредное колдовство. На этой благоприятной почве практика восточной магии могла только процветать. Этим ремеслом главным образом занимались женщины, и кажется, оно было очень прибыльным. У Горация мы можем найти эпизод об ужасной женщине, по имени Канидия, некромантке, которая собиралась выкапывать трупы в оссуарии и расчленяла их, чтобы раздобыть ингредиенты, необходимые для составления зелья, и даже уморила голодом младенца, закопав его по шею в землю, чтобы в его костный мозг проникли магические силы. Эти колдуны на заказ составляли не только любовное зелье, но и яды для избавления от чем-то помешавших мужей или престарелых отцов, никак не умиравших.
