Цивилизации Сахары. Десять тысячелетий истории, культуры и торговли - [69]

Задыхающийся Атар

Атар, крупный центр караванной торговли на транссахарской трассе Касабланка — Дакар, большой рынок, который на Сахарском Юге пришел на смену знаменитым рынкам в Валате и Томбукту. В настоящее время он задыхается из-за того, что закрыта марокканская граница. Атар страдает больше, чем остальные города Мавритании.

Его великолепные верблюды и красиво выделанные шкуры находили раньше сбыт в Гулимине и на других рынках Южного Марокко. Теперь многочисленные мавританские купцы, ведущие свои дела в этом крупном центре Адрара, с нетерпением ждут, когда на дороге, ведущей с севера, вновь покажутся колонны грузовиков, везущие изделия марокканских ремесленников: ковры, медные чеканные подносы, серебряные чайные сервизы, кожаные пуфы и ткани. Не следует забывать, что кочевники-мавры занимаются почти исключительно скотоводством, а ремесленные и промышленные товары поступают к ним от их великого северного соседа. Остановимся на основах мавританской экономики.

Мавры владеют приблизительно 100 тыс. верблюдов, 250 тыс. голов крупного рогатого скота, 2 млн. овец, 4 тыс. лошадей и свыше 50 тыс. ослов! Разведение таких огромных стад дает маврам возможность продавать в большом количестве масло, шкуры овец и коз, бычьи и верблюжьи кожи. Основная часть этих товаров всегда продавалась на рынках Южного Марокко и в меньших количествах — в Черной Африке. Рощи Адрара, Таганта, Хода и Ассаба, насчитывающие около 250 тыс. финиковых пальм (это немного), ежегодно дают от 3 до 4 тыс. т фиников. Их почти целиком потребляют местные жители, и уж во всяком случае в самой Мавритании. Большие насаждения камедных деревьев (Acacia Verek) дают 3 тыс. т камеди в год. На этом дереве листья появляются летом, а цветы осенью; семена его стручков — великолепный корм для верблюдов. Кроме того, кочевники используют камедь в медицинских целях: для очищения желчного пузыря, кишечника, желудка и для лечения желтухи. Прежде, в голодные годы, камедь прожигали, затем толкли и ели, смешав с маслом и сахаром.

Мавританским кочевникам приходится ежегодно приобретать у оседлых жителей побережий Южного Марокко или Сенегала по крайней мере 50 тыс. т проса, большое количество риса, пшеницы, ячменя, а также сахар и чай, которые они охотно потребляют. Правда, после провозглашения республики зеленый чай сюда доставляется непосредственно из Китая.

Положение женщины

Красивый красный ковер, вышитые валики вдоль стен, белый серебряный чайник с набором разноцветных стаканчиков, медные подносы с огромным количество еды… вокруг сидят одетые в белое женщины, члены Женского союза Атара. Я получил приглашение на этот вечер.

В мусульманской стране мне редко доводилось вести такой свободный и откровенный разговор с женщинами, в большинстве своем замужними, как в Атаре… Речь шла о новой жизни и проблемах, возникших в результате эмансипации женщин. Это тем более знаменательно, что мавританки Адрара живут в седьмом святом, месте ислама, и следовательно находящемся в плену строгих религиозных и моральных традиций.

Моя хозяйка — супруга мэра города, активного члена Народной партии, который в тот вечер отсутствовал.

Несмотря на непредвиденный отъезд, он не закрыл двери своего дома и не отменил обед, устроенный женщинами в честь иностранного журналиста.

Две разные представительницы современной Мавритании предстали передо мною одновременно — председатель Союза и его генеральный секретарь. Первая дышала воздухом новой жизни; вторая же, закутанная в величественную малафу (просторное верхнее одеяние), была скована традициями и обычаями. Председатель, молодая и живая женщина, работала медицинской сестрой в больнице Атара. Она развелась с мужем и одна растила сына, которого обожала. Она говорила по-французски, но всем сердцем была предана арабской культуре и с нетерпением ждала открытия северных границ, чтобы познакомиться со «своими арабскими сестрами» в Марокко, Алжире и Тунисе. Она остро «чувствовала» личные, сердечные проблемы, волнующие молодых девушек. В противоположность ей секретарь говорила только по-арабски; она была старше и не решалась выражать свое мнение по вопросам, которые так или иначе касались двух запретных тем: мужчин и религии. Одна принадлежала чуть вырисовывающемуся будущему, другая прошлому.

Первая, глядя прямо мне в глаза, совершенно непринужденно отвечала на все мои вопросы, даже самые нескромные. Она требовала для всех мусульманских девушек без исключения права самой выбирать себе буущего супруга и отказывать тому, кого выбрали без ее согласия родители. Она утверждала, что слишком многие мусульмане-мужчины не желают признавать, что, подобно всем остальным женщинам на свете, их женщины тоже любят и страдают и что положение общественного неравенства, распространяющееся на область чувств (сюда же относится полигамия) с полным подчинением мужчине, в наше время невыносимо для мусульманки.

Следует признать, что обусловленное обычаями поведение мавританок по отношению к мужчинам в своему племени всегда было гораздо более свободным, нежели арабок-мусульманок в городах Северной Африки.