Цитадель Теней - [145]
К сожалению, это понимали и балахонщики.
Сообразив, что многоликим смерчем является одно единственное существо, захватчики предприняли кардинальные меры. Пожертвовав немногочисленным отрядом, балахонщики завлекли химеру в отдаленный участок крепостной стены и несколько жрецов атаковали ее огненными шарами. Пламя вспыхнуло калейдоскопом оттенков красного, желтого и оранжевого. Харита вскрикнула от боли, и голос ее был поглощен бушующей стихией. Но праздновать победу раньше времени балахонщики не стали. Зная способность данной кагэми с легкостью менять обличья, они ждали, когда огонь рассеется и представит им обожженный труп. Мечники и жрецы были наготове.
Спустя несколько минут огонь сошел на нет и в центре обожженного круга обнаружилась огромная каменная сфера.
— Внимание, братья! — вещал одни из жрецов. — Будьте бдительны! Не позволяйте твари обмануть вас!
Сфера зашевелилась, и начала медленно раскрываться подобно цветочному бутону. Мечники не стали дожидаться полного раскрытия сферы и бросились в атаку. Но они не успели. Камень спал и…
— Стойте, братья! — воскликнул все тот же жрец и пал на колени. — Разве вы не видите, кто перед вами?!
Дрожащей рукой, старик указывал на Хариту в истинном обличье. Ее рыжая грива сама сейчас напоминала пылающее пламя. Все мечники, только что желавшие убить денром, как один встали на колени.
— О, Отец Всего и Ничего, — дрожащим голосом, полным обожания и трепета, молвил жрец, — ты ниспослал нам дочь свою. Дитя, рожденное в великом споре. Вобравшую в себя все лучшее от каждого из видов. Это добрый знак, братья! Мы сможем выиграть войну против темных тварей! Мы сможем!
Последние слова старика были заглушены криками агонии. Харита, абсолютно не тронутая речью балахонщика, разорвала передники лапами ближайшего к себе воина.
— Нет! Что ты делаешь?! — жрец поднялся на ноги, но продолжал держать магический посох дезактивированным. — Мы же верные слуги нашего общего Отца!
Но химера не слушала неизвестного ей старика и продолжала методично избавляться от захватчиков. Несколько магов помоложе стали пускать в нее атакующие заклинания. Готовая к этому денром нарастила на руках прочные пластины и использовала их вместо щита.
— Прекрати! Стой! Не надо! — не унимался старый маг.
Когда же, наконец, к жрецу пришло осознание, что «дитя великого спора» не собирается прекращать убийство его братьев, было уже поздно. Покрытая чужой кровью Харита возвышалась над стариком. Он вновь стоял на коленях, но в этот от раз от бессилия и осознания своего проигрыша.
— Ты же… — хвостом, ставшим одним сплошным лезвием, Харита разрубила Красного Балахона пополам. Старик умер, став жертвой своего собственного заблуждения.
Харита по-кошачьи фыркнула и склонила голову к плечу, прислушиваясь:
«Хесед, Гебура, Векс, Харита. Она пропала».
Нарастив на спине пару могучих орлиных крыльев, Харита поднялась вверх и устремилась к призывающему ее шиварцу.
Нескольким Красным Балахонам удалось пробиться к внутреннему двору. Рассредоточившись, они поспешили ко входам во внутренние покои. Путь одному из таких отрядов перегородил старый шшир. Ящер спрыгнул вниз с крепостной стены. Приземлившись в центре вражеского отряда, Виссен крутанулся вокруг своей оси. Мечники попадали на землю, сбитые жилистым хвостом кагэми. Выпрямившись в полный рост, который оказался раза в полтора больше его привычного, шшир сбросил со своих плеч безразмерный балахон. Хоть старику и было много лет, тело его пылало силой и мощью. Мускулистые торс и руки были покрыты множеством перевязей, в которых хранились всевозможные орудия, начиная пращей и заканчивая плевательной трубкой с отравленными дротиками. Висен размял чешуйчатую шею и ответ одну из передних лап за спину. Витой шест, сотканный из тэмат, занял свое место в когтистой лапе. Шшир слегка наклонился, расставив широко задние лапы, и зашипел.
Поднявшиеся с земли мечники бросились в атаку. Численное превосходство и расположение отряда вокруг цели не помогло балахонщикам. Молниеносными движениями старый кагэми одного за другим вырубал противников. Они были словно сонные мухи, попавшие в сеть к пауку — столь медлительны и неловки были их движения. У Виссена же все атаки походили смертоносный танец. Ящер умело владел своим телом. Знал его плюсы и минусы. Шест, хвост, когтистые лапы — Виссен разил всем, что было у него в арсенале. Прошло всего несколько минут и на земле лежали бездыханные тела поверженных врагов.
Виссен облокотился на шест и огляделся. Еще в нескольких местах захватчики смогли проникнуть во двор. Там требовалась его помощь. Шшир направился к ближайшему отряду. На периферии своего зрения он заметил четверых кагэми, спешащих к Октуш виа Сацуи.
Шиварец видел кагэми, которым бросил клич. Они все бежали к нему, оглядываясь по сторонам в надежде увидеть пропавшую подругу. Ансацу тоже искал подопечную среди сражающихся, но не мог ее заметить. Направившись в сторону Аллас инэсс, на полностью крылась от него. Шиварец не хотел этого признавать. Но он беспокоился за девочку. Он знал, как легко она попадала в неприятности, как часто оказывалась на волоске от смерти. И как бы малышка не раздражала его, она оставалась его ученицей.
Ад строго взимает плату за право распоряжаться его силой. Не всегда серебром или медью, куда чаще — собственной кровью, плотью или рассудком. Его запретные науки, повелевающие материей и дарующие власть над всесильными демонами, ждут своих неофитов, искушая самоуверенных и алчных, но далеко не всякой студентке Броккенбургского университета суждено дожить до получения императорского патента, позволяющего с полным на то правом именоваться мейстерин хексой — внушающей ужас и почтение госпожой ведьмой. Гораздо больше их погибнет в когтях адских владык, которым они присягнули, вручив свои бессмертные души, в зубах демонов или в поножовщине среди соперничающих ковенов. У Холеры, юной ведьмы из «Сучьей Баталии», есть все основания полагать, что сука-жизнь сводит с ней какие-то свои счеты, иначе не объяснить всех тех неприятностей, что валятся в последнее время на ее голову.
Джан Хун продолжает свое возвышение в Новом мире. Он узнает новые подробности об основателе Секты Забытой Пустоты и пожимает горькие плоды своих действий.
Что такое «Городские сказки»? Это диагноз. Бродить по городу в кромешную темень в полной уверенности, что никто не убьет и не съест, зато во-он в том переулке явно притаилось чудо и надо непременно его найти. Или ехать в пятницу тринадцатого на последней электричке и надеяться, что сейчас заснешь — и уедешь в другой мир, а не просто в депо. Или выпадать в эту самую параллельную реальность каждый раз, когда действительно сильно заблудишься (здесь не было такого квартала, точно не было! Да и воздух как-то иначе пахнет!) — и обещать себе и мирозданию, вконец испугавшись: выйду отсюда — непременно напишу об этом сказку (и находить выход, едва закончив фразу). Постоянно ощущать, что обитаешь не в реальном мире, а на полмиллиметра ниже или выше, и этого вполне достаточно, чтобы могло случиться что угодно, хотя обычно ничего и не происходит.
Главный персонаж — один из немногих уцелевших зрячих, вынужденных бороться за выживание в мире, где по не известным ему причинам доминируют слепые, которых он называет кротами. Его существование представляет собой почти непрерывное бегство. За свою короткую жизнь он успел потерять старшего спутника, научившего его всему, что необходимо для выживания, ставшего его духовным отцом и заронившего в его наивную душу семя мечты о земном рае для зрячих. С тех пор его цель — покинуть заселенный слепыми материк и попасть на остров, где, согласно легендам, можно, наконец, вернуться к «нормальному» существованию.
Между песчаными равнинами Каресии и ледяными пустошами народа раненое раскинулось королевство людей ро. Земли там плодородны, а люди живут в достатке под покровительством Одного Бога, который доволен своей паствой. Но когда люди ро совсем расслабились, упокоенные безмятежностью сытой жизни, войска южных земель не стали зря терять время. Теперь землями ро управляют Семь Сестер, подчиняя правителей волшебством наслаждения и крови. Вскоре они возведут на трон нового бога. Долгая Война в самом разгаре, но на поле боя еще не явился Красный Принц. Все умершие восстанут, а ныне живые падут.
Никогда неизвестно, кто попадёт тебе в руки, вернее, кому попадёшь в руки ты, куда это тебя приведёт, и в кого превратит. Неизвестно, что предстоит сделать для того, чтобы мир не погиб. Неизвестно, как сохранить близких, которых у тебя никогда не было.