Цитадель - [55]

Красильщик продолжал тупо причитать и биться лбом о пол. Дочь просто икала от страха.

Анаэль стоял тут же, не выходя из темноты в круг, освещенный бледным светом масляного светильника. Наклонившись к уху Кадма он сказал:

— Спроси у него, где его вторая дочь.

— Слава Аллаху, я выдал ее замуж.

Не дослушав эту радостную новость, Анаэль бесшумно выскользнул из дома во двор и бросился к красильне. Однажды ему довелось случайно видеть, как отец вынимал два камня из стены за большим чаном. Оставалось надеяться, что он не перенес тайник в другое место.

Темно все-таки. В ноздри ударил незабываемый, ненавистный дух дратвы, квасцов и еще чего-то. Под ногами что-то загрохотало. Все нужно было делать очень быстро. Вот эта стена. Анаэль торопливо ее ощупал. Кажется этот, он вцепился в край ногтями, попытался отковырнуть, потом надавил ладонью, пытаясь сдвинуть. Кажется, не то. Анаэль перебежал пальцами к следующему камню. Поддается? Поддается! Он сунул руку в образовавшееся отверстие и быстро вынул довольно крупный кошель из ковровой ткани. Громко чихнул от поднятой пыли. Судя по весу кошеля, за последние полтора-два года тайник пополнялся не часто.

«Грабитель» сорвал с пояса специально приготовленный мешок, пересыпал туда половину монет, а остальное вернул на прежнее место.

За спиной что-то загремело. Кадм ворвался в красильню.

— Эй ты, ты где?! — раздался его бешеный шепот.

— Здесь.

В это время Лурих, орудуя кочергой, разламывал печь в доме. От пыли, сажи нечем было дышать. Старик лежал на полу правым виском вниз, из-под головы струилась полоска крови. Дочь его сидела на полу, закрыв лицо руками.

Увидев тайник, Кадм искренне восхитился.

— Как ты догадался?

— У меня нюх.

Кадм, удовлетворенно урча, взвешивал в ладони монеты, добытые из коврового кошеля.

— Здесь есть даже золотые.

— Сходи, позови Луриха, что он там ковыряется, или ты думаешь там тоже может быть тайник?

Анаэль помотал головой.

— Это красильщик, а не купец, странно, что мы нашли хотя бы это.

Появился Лурих, весь перепачканный, пахнущий сажей и паутиной. Его конечно тоже порадовал вид извлеченных из стены денег.

— Надо уходить.

— А эти? — Лурих махнул рукой в сторону дома. — Может их прирезать?

— Можно и прирезать, — спокойно сказал Анаэль, — только зачем? Зачем нам излишней жестокостью восстанавливать против себя население?

— Нельзя же их оставить так, они пошлют за нами погоню.

— Достаточно просто связать.

Немец вернулся в дом.

Очень скоро грабители покинули дом красильщика Мухаммеда. Уже выходя за калитку, Анаэль мимоходом потрепал уже начавший коченеть труп собаки.

Весельчак Анри не скрывал своего удивления успехом Анаэля, он был уверен, что пленник придумал этот ночной поход с одной целью — попытаться бежать.

— Ну что ж, — сказал он, отделив от денег красильщика свою обычную долю, — если бы ты не сам себе устроил эту проверку, я бы наверное мог бы тебе уже доверять.

По этой довольно замысловатой фразе Анаэль понял, что все остается по-прежнему, правда это не слишком его расстроило: он теперь знал, что ему делать.

На следующее утро Анри отбыл на очередную встречу с неизвестным покровителем шайки. Ему изменило чувство опасности. Он думал, что решительной расправой с одним из тапирцев он навел порядок, но все изменилось и большинство просто ждали удобного случая для бунта.

Летом, когда добыча текла рекой, разбойники могли сквозь пальцы смотреть на то, что значительная ее часть, уплывает в чей-то неизвестный и потому подозрительный карман. Зимой возможности их промысла сократились, что отнюдь не отразилось на аппетитах пресловутого благодетеля. Это все сильнее раздражало мерзнущих, голодающих, поминутно рискующих жизнью людей.

В дополнение ко всему вышеизложенному, Анри совершил еще одну ошибку. Он убил только одного из братьев-тапирцев, здесь ему изменил здравый смысл. Он почему-то решил, что второй настолько запуган, что не посмеет выступить против него.

Утром, после отъезда вожака, многие, разбившись на привычные боевые группы, разбрелись по округе в поисках какой-нибудь дичи или неосторожных поселян, решивших навестить своих родственников из соседней деревни. Другие пошли заготавливать хворост для костра, с наступлением холодов его требовалось все больше. Анаэль остался один, люди, которым было поручено за ним присматривать сидели у внешнего выхода и он мог спокойно передвигаться по подземелью.

Когда солнце стало клониться к закату, разбойники начали постепенно возвращаться. День этот был крайне неудачным, судя по всему, предстояло лечь спать, даже не перекусив. Анаэль внимательно прислушивался к разговорам и, дождавшись, когда раздраженное обсуждение этой темы зайдет достаточно далеко, громко сказал Кадму, лежавшему на шкурах рядом:

— Но у нас же есть деньги, мы же можем просто купить еды. Наверное Анри за ней и поехал, жаль что один, много не дотащит.

Ответом ему был саркастический хохот.

Кадм зашипел на него, мол, я же тебе все объяснил!

— Нет, — громко, чтобы всем было слышно, продолжал Анаэль, — я ни разу не видел этого покровителя, и никто из вас тоже не видел. Почему это Анри всегда на встречу с ним ездит один?