Цитадель - [160]

Брат Гийом кивнул.

— Да, мне известно это, и предлагая вам отравить графа Рено Шатильонского, я учитывал, что вы его любите. Но не для того чтобы вас помучить я заставляю вас это сделать.

— А почему же, святой отец, — глаза госпожи Жильсон заблестели в преддверии слез.

— А потому, что графу Рено тоже известно о вашей любви к нему. Любовь трудно симулировать, но еще труднее скрыть. Граф Рено ощущает себя загнанным зверем, каким он и является на самом деле. Он сделал все, что от него требовалось и теперь он никому не нужен. Он это знает и подозревает, что его попытаются убить. Поэтому он никого не подпустит к себе близко. Ваша любовь к нему, это броня, которая защитит вас от его подозрений. От другого человека граф не примет чашу с вином, от вас примет.

— Я поняла вас, — сказала смертельно бледная женщина.

Разговор этот состоялся еще до того, как отец Савари отбыл из Иерусалима к Рено, еще до того, как Конрад и Изабелла убыли в направлении Иерихона. По всем расчетам, госпожа Жильсон должна была прибыть в замок графа Шатильонского первой. Она сделала все, чтобы этого не случилось.

Маленькая армия Конрада миновала Иерихон, который, якобы, был целью путешествия принцессы — она сказала Конраду, что хотела бы поклониться мощам св. Бригиты, которые содержались в одной тамошней церкви. Миновав Иерихон, Изабелла захотела прогуляться дальше, к Иордану. Маркиз начал терять терпение. Он привык, что он и только он решает чему быть, а чему не бывать, и если уж ввязывался во что-то, так лишь после того, как ему объясняли во что именно он ввязывается. «Хвост собакою не вертит» — повторял про себя маркиз частенько в последние дни. Разумеется для всех прочих, даже для ближайших советников он делал вид, что все совершается по его воле. Поседевшие в боях, неаполитанцы и сицилийцы очень бы удивились, узнав что подчиняются всего лишь капризам вздорной француженки.

Иордан будет последним пределом уступок, решил маркиз. И свое решение он выполнил. Когда колонна обогнула развалины города Галгал, он дал команду остановиться. На вершине плоского холма, по разные стороны рощи венчающей макушку его, были воздвигнуты два просторных, великолепных шатра. На знамени перед одним из них гордо сверкал герб Иерусалимской династии, перед вторым — герб Монферратского владетеля.

Конрад был уверен, что объяснение с принцессой состоится сразу же после того, как она поймет, что путешествие прервано. Остановка должна ее взбесить. В ожидании того, как будут развиваться события, маркиз вызвал к себе управляющего своими южными наделами и велел захватить расходные книги, это была часть работы, которую он не успел закончить до отъезда в Яффу. У него была такая привычка, военные планы строить в тиши сельского уединения, а доходы оливковых плантаций проверять во время похода. На этот раз он слушал подлеца Боргоново в пол-уха. Он знал, что этот старик, притворяющийся подслеповатым и беспомощным, ворует больше здоровых и внешне наглых, но не хотел устраивать ловлю с поличным в ожидании неприятного разговора с будущей супругой.

В предчувствиях своих, маркиз не ошибся. Уже через какой-нибудь час после остановки, явился неизменный Данже, он осторожно и, в высшей степени деликатно, поинтересовался, как расценивать этот необъяснимый перерыв в движении и сколько он продлится, и к какому ожиданию готовить ее высочеству свои нервы.

— Передайте ее высочеству, что я не могу ответить на эти вопросы, особенно на второй. И скажите, что я не считаю себя виновником этой неопределенности.

Данже убрался, но вскоре вернулся снова. Теперь уже в качестве сопровождающего. Принцесса, перед которою он отпахнул полог, даже не вошла, а ворвалась в шатер. Была в страшном гневе. Известно что сильные чувства это лучшая косметика, другими словами гнев сделал Изабеллу еще прекраснее, чем она выглядела обычно. Глядя на нее, маркиз подумал, что на ней имело бы смысл жениться и без видов на королевское приданое.

— Ваше высочество!

— Здравствуйте, маркиз!

— Боргоново, — Конрад выразительно посмотрел в глаза обманщику и крючкотвору, тот закивал и начал собирать свои бумаги. Он понял достаточно уже из разговора маркиза с мажордомом принцессы. Когда старик вышел, Изабелла отослала и Данже, ей нечего было от него скрывать, она просто показывала, что готова к честному поединку один на один.

— Я догадываюсь о причине вашего визита, Ваше высочество.

— Еще бы! Вы ни с того, ни с сего останавливаетесь, даже не известив меня о своих дальнейших намерениях. Впереди показался неприятель, или вам заяц перебежал дорогу?

По длинному, землистому лицу итальянца пробежала тень. Слишком уж он не привык, чтобы с ним разговаривали подобным образом.

— Я просто решил, что нам следует поговорить.

— И для этого вам понадобилось останавливать всю вашу армию?

— Вы сами тому виной, другого способа заставить вас объясниться, нет.

— Объясниться?! Вы требуете у меня объяснений?!

— Не придирайтесь к неловким выражениями, Ваше высочество, это бесплодная тактика. Суть дела в том, что я перестал понимать вас, себя и то, что происходит между нами.

Изабелла размашисто пошла по шатру, краем платья свалив стоявший на ковре подсвечник, благо он был без свечей.