Цирк Умберто - [190]

В этой книге, где ангелы играют в футбол, а герои, чтобы не быть изувеченными в игре или не оказаться на дне океана, облачаются в надувной каучуковый панцирь, в книге, которую нельзя читать без улыбки, не обойдены молчанием народная нищета и ложь, царящие в мире, хотя и на это наброшена сказочная дымка. Но писатель убежден, что труд, честность, взаимная поддержка могут преодолеть все препятствия. И пусть волшебный свисток деда одиннадцати братьев-футболистов, чутко реагировавший на всякую несправедливость и фальшь, приносил его хозяину почти одни неприятности, пусть на улицах больших капиталистических городов этому свистку приходилось заливаться почти без передышки, книга наполняет нас уверенностью, что в бедных крестьянских халупах не переведутся парни с таким же чистым сердцем, здравым умом и преданностью любимому делу, как у знаменитых клапзубовцев. Так забавное юмористическое повествование, сочетающее в себе традиции фольклора и приемы современного газетного репортажа, незаметно и ненавязчиво превращается в прославление чешского народного характера.

Роман «Цирк Умберто» создавался в первые годы фашистской оккупации Чехословакии, когда гитлеровцы в широких масштабах начали осуществлять «культурную миссию» избранной нации среди «неполноценного» населения. На городских площадях пылали костры из книг. Закрывались учебные заведения. Имена многих писателей были включены в индексы запрещенных авторов. Казалось, страна безмолвствовала. Лишь в подпольной печати гневно звучал голос непокоренного народа. Но чешские литераторы-патриоты, скрываясь нередко под вымышленными фамилиями, используя разнообразные приемы эзопова языка, стремились и в легальных изданиях доносить до читателя правдивое и мужественное слово. Фашистская цензура внушала немалые опасения и Эдуарду Бассу. Например, в связи с тем, что первоначально он наградил одного из своих бессловесных персонажей — дряхлого, но своенравного козла, того самого, который окончательно отбил у Франца Стеенговера охоту посещать цирковой зверинец, — звучной кличкой Рыжая Борода. Но воспримет ли это цензор как издевательство над памятью германского императора Фридриха I Барбароссы (Рыжебородого)? Помог совет чешского драматурга Эдмонда Конрада назвать козла Синей Бородой. Кличка не менее удачная, а за честь героя французской сказки нацисты не вступятся. Роман благополучно пошел в печать. Значительно более «крамольных» моментов его содержания цензура не заметила.

В то время когда гитлеровцы делали все, чтобы сломить в чехах волю к сопротивлению, внушая мысль о якобы присущей им слабости и неполноценности, Эдуард Басс, — так же, как Владислав Ванчура в своих «Картинах из истории чешского народа» (1939–1940), как Юлиус Фучик в критическом этюде «Божена Немцова борющаяся» (1940) и статьях, написанных в подполье, — говорит о лучших чертах чешского национального характера, о неистребимой выдержке, свободолюбии и оптимизме чешского народа. В биографиях и личных особенностях обитателей «восьмерки» воплощено очень многое из исторической судьбы и характера целой нации. Подпав под пяту Габсбургов после битвы у Белой Горы (1620), Чехия долгих три столетия была для своих сыновей суровой мачехой. Тысячи и тысячи чехов вынуждены были искать приюта на чужбине. Достаточно вспомнить великого изгнанника, основателя современной педагогики Яна Амоса Коменского, замечательного композитора Йозефа Мысливечека, которого в Италии прозвали «божественным чехом» (in divino Boemo), поэта-скитальца Йозефа Вацлава Фрича, вынужденного бежать за границу после разгрома пражского восстания 1848 года. Тема эмиграции стала традиционной в чешской литературе. Но Эдуард Басс по-новому разрабатывает ее, подчеркивая в судьбе и характере людей, оторванных от родины, не страдание и тоску по отчем крае, а предприимчивость, трудолюбие, талант и упорство, снискавшие им уважение во всем мире. Деятельный и сметливый Керголец, Антонин Карас с его высокой нравственностью, веселый и неугомонный сержант Ференц Восатка, сражавшийся под знаменами Джузеппе Гарибальди и Хосе Марти, старый, преданный Венделин Малина, в истории возвращения которого в родную деревню, а затем обратно в цирк столько горькой жизненной правды, задумчивый и молчаливый Владимир Сметана, один из последних могикан революционного поколения 1848 года, воспитавший у Вашека любовь к чешскому языку и литературе, наконец, сам Вацлав Карас с его жизнелюбивой натурой, трезвым умом и глубокой человечностью — все они вместе создают собирательный образ большой художественной силы и воспитательного воздействия. Быть чехом — это значит быть мастером на все руки, никогда не изменять голосу совести и не идти с теми, кто хочет «грабить и убивать под маркой цивилизации и порядка», кто служит капиталу и укреплению рабства, — таков в самой короткой формулировке тот завет, который от лица своих героев передает писатель современникам и потомкам. «Во что бы то ни стало быть верным Горной Снежне!» — вот девиз Вацлава Караса. Верность родине для него неразрывно связана с верностью искусству и товарищескому коллективу.