Цирк - [32]

— Мистер Ринфилд? — спросил он.

— Да, но я вас что-то не припомню.

— Мы не встречались, — Сергиус взглянул в фото на программке, которая было у него в руках. — Сходство, вы должны согласиться, безошибочное. Меня зовут полковник Сергиус. — Они обменялись рукопожатием. — Изумительно, мистер Ринфилд! Невероятно! Если бы мне сказали, что такое можно увидеть, я бы такого человека назвал лжецом.

Ринфилд приветливо улыбнулся. Девятая симфония Бетховена оставляла его равнодушным, а эта музыка растапливала сердце.

— Я с детства преклоняюсь перед цирком, — Сергиус врал как по-написанному и даже еще лучше. — Но в жизни я не видел ничего подобного.

Ринфилд снова улыбнулся.

— Вы очень любезны, полковник.

Тот печально покачал головой.

— Передайте мою благодарность вашим великолепным артистам. Но это не единственная причина, по которой я вам представился. Следующая ваша остановка, насколько я знаю, Крау, — он протянул свою визитку. — Я начальник тамошней полиции. — У него были с собой различные варианты визиток. — Все, что смогу, я готов для вас сделать. Только скажите, и я сделаю это для вас с большим удовольствием. Если, конечно, не буду отсутствовать. Я собираюсь присутствовать на всех ваших представлениях, так как другого случая увидеть такое чудо, боясь, мне не представится. Во время вашего визита в Крау все преступления будут оставаться безнаказанными.

— Премного вам благодарен. Надеюсь, вы будете моим персональным и постоянным гостем в цирке. Сочту за честь... — он умолк и посмотрел на трех мужчин, не выказывающих намерения приблизиться. — Они с вами?

— Совсем вылетело из головы. Боюсь, что слишком увлекся.

Сергиус представил своих спутников, а Ринфилд представил стоявшего рядышком Харпера.

— Как я говорил, полковник, — продолжил Ринфилд, — сочту за честь, если вы и ваши люди посетите мой кабинет и мы разопьем по стаканчику вашего национального напитка.

Сергиус ответил, что он почтет это за честь.

Все прошло весьма сердечно.

В кабинете за первым стаканчиком последовал второй, потом третий.

Николас, предварительно испросив разрешения, непрерывно снимал, не забывая и Марию, которая сидела за своим столом, когда они вошли.

— А не хотите ли полковник встретиться с некоторыми артистами? Прямо сейчас?

— Вы читаете мои мысли, мистер Ринфилд! У меня мелькнула подобная мысль, но я не смел позволить себе... я имею в виду, что я и так злоупотребил вашим гостеприимством...

— Мария... — Ринфилд назвал несколько имен. — Сходите в гримерную и спросите их, не будут ли они так любезны и не присоединятся ли к нашим высоким гостям? — в последние недели Ринфилд пал жертвой цветистых оборотов речи среднеевропейцев.

И приглашенные пришли, чтобы присоединиться к высоким гостям: Бруно с братьями, Бейбацер, Кан Дах, Рон Росбак, Макуэло, Мальтус и многие другие.

За исключением определенной сдержанности со стороны Анжело при встрече с Каном Дахом, все было весьма сердечно.

Сергиус не стал злоупотреблять гостеприимством и сразу же после того, как они с Ринфилдом обменялись рукопожатием и изысканными выражениями доброй воли, ушел.

У выхода Сергиуса ожидал большой черный лимузин, в котором сидел шофер в форме и темноволосый мужчина в штатском. Через четверть мили Сергиус приказал остановиться и проинструктировал человека в штатском, которого он называл Алексом. Тот кивнул и вышел из машины.

Вернувшись в свой номер, Сергиус обратился Модесу и Анжело:

— Затруднения с идентификацией голосов с пленки были? — оба покачали головами. — Хорошо, Николас, когда будут готовы фотографии этих людей?

— Фотографии? Через час, господин полковник, будет проявлена пленка.

Снимки несколько позже.

— Сначала сделайте фотографии Ринфилда, Харпера, Марии и ведущих артистов.

Николас вышел и Сергиус обратился к телохранителю:

— Ты тоже можешь идти, Анжело. Я тебя вызову.

— Можно поинтересоваться, зачем это понадобилось? — спросил Модес, когда Анжело удалился.

— Можно. Я могу сказать, почему я отправил Анжело. Кристально честная душа, но не хочется отягощать его девственные мозги сложными вещами.

* * *

Бруно и Мария в первый раз прогуливались по слабо освещенной улице и оживленно болтали. Бруно держал девушку под руку. Ярдах в тридцати от них с непринужденностью опытного филера следовал Алекс. Когда парочка свернула к двери с непонятной вывеской, он замедлил шаги.

В кафе царил полумрак и было дымно от чадящего камина — на улице было прохладно, что-то возле нуля — но при наличии противогаза там было бы уютно комфортабельно. Зал был полупустым. Около стенки кафе сидели Макуэло, Кан Дах. Первый — с кофе, а второй — с пивом. Макуэло оправдывал свою легендарную потребность в пиве.

Бруно приветствовал их и извинился за то, что не может к ним присоединиться. Дах улыбнулся, простил их, и Бруно с Марией направились к угловому столику. Через несколько секунд ввалился Росбак, отметил их присутствие приветственным жестом и присоединился к своим приятелям. Все трое начали отрывисто переговариваться, затем начали рыться в своих карманах. С того места, где сидел Бруно, было видно, как они исходят желчью и переходят к взаимным обвинениям с использованием крутых выражений. Наконец, Росбак нахмурился, сделал успокаивающий жест и направился к столику Бруно.