Цирк - [26]

— Нет. Мой доктор может зайти и осмотреть меня, но ее могут засечь. а мне бы этого не хотелось.

— Тогда я предлагаю ее каюту.

Бруно подумал и согласился:

— Хорошо.

Перед обедом Бруно зашел в буфет и нашел там Марию. Подсев к ней, он заказал стакан сока.

— Это невероятно. Мария Хопкинс сидит одна!

— А кто в этом виноват? — сурово спросила она.

— Конечно, не я.

— Здесь полно мужчин, горящих желанием угостить меня и немного поболтать. Но, увы, я чумная. В любой момент может войти великий Бруно, она немного подумала и добавила:

— Или Генри, что еще хуже, и не только потому, что он свет и радость сердца своего дядюшки — неплохо вспомнить, что его дядюшка большой босс — он также умеет пугающе жмуриться.

Единственный, кто не обращает на это внимания — ваш громадный друг. Вы знаете, что он называет меня вашей любимой?

— А это так? Как говорится, вопрос ребром, — она молча прореагировала на его реплику. — А где же мой соперник на руку любимой сейчас? Я совсем недавно разговаривал о нем с доктором Харпером. Генри и я будем драться на дуэли, как только доберемся до Карпат. Приглашаю вас посмотреть. В конце концов, из-за вас же!

— О, успокойтесь, — она долго смотрела на него, затем широко улыбнулась и непроизвольно положила свою руку на его ладонь. — А какой мужской эквивалент слова «возлюбленная»?

— Его нет, а если бы и был, не думаю, что мне его было бы приятно услышать. Так где Генри?

— Следит, — она как-то инстинктивно понизила голос. — Я думаю, что он наблюдает кое за кем. Последние два дня он тратит массу времени, следя за кем-то, кто, как он считает, следит за мной.

— Удивительно, но Бруно это не позабавило.

— Почему вы не сообщили мне об этом раньше?

— Не сочла это важным, не приняла всерьез.

— Не приняли? А сейчас?

— Не совсем уверена.

— А почему кто-то должен за вами следить?

— Этого я не знаю.

— Доктору Харперу не говорили?

— Нет, потому что нечего сказать. Я не желаю, чтобы надо мной смеялись. Думаю, что доктор все-таки оберегает меня. Мне бы не хотелось, чтобы он считал меня большей простофилей, чем я есть.

— Кто же все-таки за вами следит?

— Барри. Каютный стюард. Невысокий мужчина, узколицый, очень бледный, узкие глазки и маленькие черные усики.

— Я его видел. Это ваш Стюард?

— Мистера Ринфилда.

Бруно на мгновение задумался, а потом как-то потерял интерес к теме.

Он поднял стакан и произнес:

— Хотелось бы видеть вас после обеда в вашей каюте, если не возражаете.

Она подняла свой бокал и улыбнулась.

— Хорошо.

После обеда они направились вместе, не делая из этого секрета. Это было естественно и ни у кого не вызывало удивления.

Через минуту после их ухода появился Генри и тут же удалился в противоположную дверь столовой. Он быстро перешел на другую сторону и добрался до кают. Бруно и Мария находились в 50 футах впереди. Генри прошел вперед и спрятался в тени.

Неожиданно из бокового прохода показалась чья-то фигура. Она всмотрелась вдоль главного коридора, заметила Бруно и Марию, и быстро отпрянула назад в укрытие. Но не настолько быстро, чтобы Генри не смог узнать ее. Конечно, это был Барри. Генри ощутил удовлетворение. Барри отважился выглянуть еще раз. Мария и Бруно как раз повернули за угол, и Барри последовал за ними. Генри подождал, пока тот скроется из виду и последовал за ним. Дойдя до угла, он украдкой выглянул одним глазом и отпрянул назад. Барри был рядом и наблюдал за правым коридором. Генри не было нужды угадывать, куда тот смотрит — дверь каюты Марии была четвертой.

Когда он выглянул еще раз, Барри исчез. Генри переместился на его место и снова выглянул. Барри он увидел в неприятном положении — с плотно прижатым к двери каюты правым ухом. Действительно, это была каюта Марии. Генри отодвинулся назад и затаился. Торопиться было нельзя. Выждав секунд 30, он снова рискнул выглянуть. Коридор был пуст.

Генри не спеша прошел по коридору, миновал каюту Марии — оттуда раздавался мягкий шелест голосов — дошел до поворота и направился к служебным каютам. Два дня, потраченные на наблюдение за Барри, не прошли даром — он знал, где обитает стюард.

Генри не ошибся. Барри действительно был у себя и был так беспечен, что даже оставил дверь нараспашку. Что для такой явной небрежности могут существовать определенные причины, Генри не подумал. Тот сидел, повернувшись к нему спиной. На голове у него были наушники, присоединенные к приемнику. Барри, как и все стюарды, делил каюту с напарником, а так как они работали в разных сменах и спали в разное время, наушники использовались для того, чтобы слушать радио, когда другой спит.

* * *

Мария сидела на кровати в своей каюте и потрясенно смотрела на Бруно.

Краска схлынула с ее лица, глаза округлились и стали еще больше. Она тревожно прошептала:

— Это безумие! Вы сумасшедший! Это самоубийство!

— Все это так и даже в значительно большей степени. Но, как вы могли заметить, доктор Харпер предложил совсем невыполнимый план.

— Бруно! — она соскользнула с кровати и встала на колени возле его кресла, взяв его левую руку в свою. На ее лице читался страх, и он с неловкостью увидел, что боится она не за себя. — Вас убьют, вы знаете, вас убьют. Не надо, пожалуйста, не надо! Нет, Бруно, худшего у вас в жизни не было! О боже, у вас нет ни единого шанса!