Цирк Кристенсена - [19]

Шрифт
Интервал

Птица улетела с губ Свистуна.

Настала пора раскаяния, меланхолии и расплаты.

Скоро ноябрь.

У меня был уговор.

Эдгар жил на Груббегата. Цветы я на Груббегата ни разу не доставлял и впредь доставлять тоже не буду. В Библии разносчика цветов эта улица не присутствовала. Располагалась за пределами карты. Сперва я доехал на трамвае до Национального театра. Оттуда нужно было пройти пешком по Карл-Юхан, где в это время дня, когда магазины закрыты, а кинотеатры еще не открылись, почти безлюдно — пустынная полоса брусчатки и фонарных столбов. Только Бьёрнсон и Ибсен стояли на своих пьедесталах, один — мрачный, застегнутый на все пуговицы, второй — позируя, сюртук и вся грудь нараспашку. Привидение и весельчак. У Стортинга я свернул налево и тем самым пересек незримую, однако весьма четкую границу в городском укладе, кстати, улица, которую я пересек, так и называется Гренсен, сиречь Граница, чтобы не оставалось ни малейшего сомнения, где ты находишься; все города, в особенности столичные, поделены надвое, зачастую рекой, и каждый берег — свой собственный мир и своя сторона света; Сена, Темза, Дунай, Влтава, Акер — об этих реках сложены красивые, меланхоличные песни, обычно из множества строф, ведь они текут и через нас самих, разделяя нас на берега, которые мы редко когда посещаем. За Гренсен я перешел на другую сторону Акерсгата и зашагал мимо зданий газетных редакций, в окнах там еще горел свет, и далеко вокруг разносились трескучие очереди пишущих машинок, напомнившие мне песню, которая никак не шла у меня из головы, — «Listen, do you want to know a secret, do you promise not to tell». Позади осталась площадь Арне-Гарборгс-плас. Арне Гарборг написал роман «Усталые люди», примерно в том же году, когда Обстфеллер написал «Гляжу». По-моему, они оба здорово устали. И теперь, наверно, отдыхали в гамаках Дайкманской библиотеки. Я тоже изрядно устал и тоже охотно бы там прилег.

Вот и Груббегата.

Эдгар уже ждал на лестнице, или, может, он просто аккурат выносил мусор, хотя ведра при нем не было, так что скорее всего он шел из нужника во дворе.

— Привет, Эдгар, — сказал я.

— Здорово, — сказал Эдгар.

— Привет, — повторил я.

Мы немного постояли, глядя друг на друга. Не знаю, что уж мы там высматривали. Летом Эдгар сильно загорел на солнце, когда заплыл на матрасе на середину фьорда. Сейчас наискось по лбу тянулся как бы белый шрам, узкое пятно более светлой кожи. Из-за этого Эдгар казался другим? Из-за этого я толком не узнавал его и чувствовал известную неловкость?

— Хорошо, что ты смог прийти, — сказал он.

— Само собой.

Потом мы с Эдгаром зашли в квартиру. Дома он был, конечно, один. На кухонном столе стоял стакан с соком. Эдгар сполоснул руки под краном и разлил сок по двум стаканам. Мы выпили. Красная смородина. Водянистый. Сок напомнил мне о лете, которое давно миновало, и я забеспокоился, чуть ли не устыдился. Не знаю почему, но, короче говоря, я сгорал со стыда, стоя на Эдгаровой кухне, и пил водянистый смородинный сок, словно все короткие, веселые лета влились в мою остальную жизнь, хотя, насколько я понимал, стыдиться мне было нечего, не считая халворсеновского букета, но к этому Эдгар касательства не имел. На веревке, протянутой над плитой и привязанной к двум крючьям на стене, сушилось белье. Я насчитал четыре клетчатых носка, одну майку и одну голубую рубашку с коротким рукавом. Мы стояли у окна, ничего не говорили, и думал я только об одном: как долго можно стоять здесь и ничего не говорить. Единственное утешение: время все ж так и идет, и когда уйдет довольно далеко, скажем, на час, я смогу последовать за ним и двинуть домой. Утешение, конечно, только вот больно слабенькое.

— Гляди, — сказал Эдгар.

Из окна мы глядели чуть ли не прямиком на главное городское пожарное депо. Все ворота были открыты. Три пожарные машины стояли в большущих гаражах, готовые к немедленному выезду. Двое мужчин в черных комбинезонах сворачивали шланг, из которого еще капала вода, и я слышал, как эти капли, словно тяжелые камни, падали на темный гладкий асфальт, и от этого звука серое окно перед нами вибрировало в рассохшейся раме, а веки у меня дрожали. Удивило меня то, что работали они медленно, прямо-таки обстоятельно, словно времени у них сколько угодно и, в сущности, ничто не имеет значения.

Я надеялся, что начнется пожар.

Но сегодня вечером не горело нигде, кроме как у меня под ногами. А кто погасит этот огонь? Никто. Когда горит под ногами, помогает только одно: идти, быстро, все равно куда, все равно в какую сторону, идти, и всё. А я стоял рядом с Эдгаром. Во рту пересохло. Смородинный сок не помогал, даже наоборот, ведь почти неуловимый вкус летней поры, которая миновала, постоянно уходила все дальше прочь, наполнял меня ощущением, какое я покуда не мог выразить словами, то была меланхолия, и это ощущение, или состояние, или, как говорит кое-кто, особенность, меланхолическая особенность, переполнило меня до краев, пока я осушил стакан с водянистым соком и отставил его на кухонный стол, смущенный и по-прежнему изнывающий от жажды.

И я понял, отчего стыдился, все просто: я стыдился потому, что мне не хотелось быть здесь, а пришел я сюда, на Груббегата, чтобы ублажить Эдгара.


Еще от автора Ларс Соби Кристенсен
Герман

Одиннадцатилетнему Герману Фюлькту жизнь внезапно преподносит неприятный сюрприз. Оказывается, бывают проблемы, с которыми не сталкивались ни родители, ни одноклассники, поэтому даже любящие люди все время делают глупости, а искать выход и приноравливаться к обстоятельствам приходится самому. На этом непростом пути случается много смешного и грустного, но Герман все-таки выходит победителем.Эта книга говорит о важных вещах тихим голосом, спокойно, с иронией, но при этом тепло и сострадательно.


Посредник

Впервые на русском – новейший роман от автора знаменитого «Полубрата», переведенного более чем на 30 языков и ставшего международной сенсацией.Он предпочитает, чтобы его называли Умником, но сверстники зовут его Чаплином. Летом 1969 года, когда все ждут высадки американцев на Луну, он пытается написать стихотворение, посвященное нашему небесному спутнику, переживает первую любовь и учится ловить рыбу на блесну. А через много лет он напишет роман о Фрэнке Фаррелли, вступающем в ответственную должность Посредника в городе под названием Кармак с невероятно высокой статистикой несчастных случаев.


Полубрат

Ларс Соби Кристенсен — вероятно, наиболее известный в мире современный скандинавский писатель. Впервые слава пришла к нему еще в семидесятые, когда он опубликовал свой поэтический сборник «История Глу», а в 1984-м весь мир обошел его первый роман «Битлз», собравший несколько престижнейших международных литературных наград. Однако лучшим его произведением все-таки стал «Полубрат»: именно за него Кристенсен получил «Премию Северного совета» — в Европе ее часто называют «Скандинавским «Нобелем», именно он держит абсолютный рекорд для всей скандинавской литературы — перевод более чем на тридцать языков.На страницах «Полубрата» уместилось полвека — с конца Второй мировой до рубежа тысячелетий.


Рекомендуем почитать
Что мое, что твое

В этом романе рассказывается о жизни двух семей из Северной Каролины на протяжении более двадцати лет. Одна из героинь — мать-одиночка, другая растит троих дочерей и вынуждена ради их благополучия уйти от ненадежного, но любимого мужа к надежному, но нелюбимому. Детей мы видим сначала маленькими, потом — школьниками, которые на себе испытывают трудности, подстерегающие цветных детей в старшей школе, где основная масса учащихся — белые. Но и став взрослыми, они продолжают разбираться с травмами, полученными в детстве.


Черные крылья

История дружбы и взросления четырех мальчишек развивается на фоне необъятных просторов, окружающих Орхидеевый остров в Тихом океане. Тысячи лет люди тао сохраняли традиционный уклад жизни, относясь с почтением к морским обитателям. При этом они питали особое благоговение к своему тотему – летучей рыбе. Но в конце XX века новое поколение сталкивается с выбором: перенимать ли современный образ жизни этнически и культурно чуждого им населения Тайваня или оставаться на Орхидеевом острове и жить согласно обычаям предков. Дебютный роман Сьямана Рапонгана «Черные крылья» – один из самых ярких и самобытных романов взросления в прозе на китайском языке.


Автомат, стрелявший в лица

Можно ли выжить в каменных джунглях без автомата в руках? Марк решает, что нельзя. Ему нужно оружие против этого тоскливого серого города…


Сладкая жизнь Никиты Хряща

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Контур человека: мир под столом

История детства девочки Маши, родившейся в России на стыке 80—90-х годов ХХ века, – это собирательный образ тех, чей «нежный возраст» пришелся на «лихие 90-е». Маленькая Маша – это «чистый лист» сознания. И на нем весьма непростая жизнь взрослых пишет свои «письмена», формируя Машины представления о Жизни, Времени, Стране, Истории, Любви, Боге.


Женские убеждения

Вызвать восхищение того, кем восхищаешься сам – глубинное желание каждого из нас. Это может определить всю твою последующую жизнь. Так происходит с 18-летней первокурсницей Грир Кадецки. Ее замечает знаменитая феминистка Фэйт Фрэнк – ей 63, она мудра, уверена в себе и уже прожила большую жизнь. Она видит в Грир нечто многообещающее, приглашает ее на работу, становится ее наставницей. Но со временем роли лидера и ведомой меняются…«Женские убеждения» – межпоколенческий роман о главенстве и амбициях, об эго, жертвенности и любви, о том, каково это – искать свой путь, поддержку и внутреннюю уверенность, как наполнить свою жизнь смыслом.


Да будет праздник

Знаменитый писатель, давно ставший светским львом и переставший писать, сатанист-подкаблучник, работающий на мебельной фабрике, напористый нувориш, скакнувший от темных делишек к высшей власти, поп-певица – ревностная католичка, болгарский шеф-повар – гипнотизер и даже советские спортсмены, в прямом смысле слова ушедшие в подполье. Что может объединить этих разнородных персонажей? Только неуемная и язвительная фантазия Амманити – одного из лучших современных писателей Европы. И, конечно, Италия эпохи Берлускони, в которой действительность порой обгоняет самую злую сатиру.


Пурпурные реки

Маленький университетский городок в Альпах охвачен ужасом: чудовищные преступления следуют одно за одним. Полиция находит изуродованные трупы то в расселине скалы, то в толще ледника, то под крышей дома. Сыщик Ньеман решает во что бы то ни стало прекратить это изуверство, но, преследуя преступника, он обнаруживает все новые жертвы…


Мир глазами Гарпа

«Мир глазами Гарпа» — лучший роман Джона Ирвинга, удостоенный национальной премии. Главный его герой — талантливый писатель, произведения которого, реалистичные и абсурдные, вплетены в ткань романа, что делает повествование ярким и увлекательным. Сам автор точнее всего определил отношение будущих читателей к книге: «Она, возможно, вызовет порой улыбку даже у самого мрачного типа, однако разобьет немало чересчур нежных сердец».


Любовь живет три года

Любовь живет три года – это закон природы. Так считает Марк Марронье, знакомый читателям по романам «99 франков» и «Каникулы в коме». Но причина его развода с женой никак не связана с законами природы, просто новая любовь захватывает его целиком, не оставляя места ничему другому. Однако Марк верит в свою теорию и поэтому с затаенным страхом ждет приближения роковой даты.