Цирк кошмаров - [38]

Сиделка легко подняла тщедушное тело, привычно устроила его в каталке и выкатила коляску из палаты.

Коридоры клиники были пусты. Их заливал холодный безжизненный свет люминесцентных ламп, и Алисе казалось, что они страшнее, чем самое страшное и темное подземелье. Часы на стене показывали три пятнадцать. Несчастные пациенты и большая часть персонала клиники крепко спали. Алиса так ясно видела все происходящее, что почти забыла о том, что находится в чужом сознании. Ей казалось, что это она бежит из давно опостылевшей темницы.

Сиделка осторожно выглянула за угол коридора.

– Никого нет, – сказала она и бодро покатила инвалидное кресло с его маленьким пассажиром. Висевшая в коридоре камера подмигнула красным глазком.

«Наверное, это привет от Олега», – подумала девушка. Олег уже успел войти в систему и страховал их, зацикливая изображение камер.

Дверь в секцию, где держали маму Олега, несмотря на кодовый электронный замок, оказалась открытой.

А вот это – точно Олег!

Алисе захотелось как-то подбодрить его, попросить Квазимодо помахать рукой, но она предпочла не рисковать. У палаты сиделка остановилась.

Квазимодо, напрягшись, мысленно дал женщине новое задание.

Ей было необходимо войти в палату и вывести оттуда маму Олега.

На этот раз сиделка послушалась не сразу.

– Не могу. У меня нет допуска в эту палату, – возразила она. Видимо, больничные установки вполне могли конкурировать с настоящим гипнозом.

Квазимодо усилил воздействие, и женщина повиновалась.

Шагая механически, как робот, она скрылась за дверью. Квазимодо тяжело вздохнул.

– Я не могу, я устал, – пожаловался он. – Она сопротивляется и не хочет нам помогать. Очень боится профессора.

– Конечно, не хочет, но нам придется ее заставить, – сказала Алиса. – У тебя хватит сил, вот увидишь.

– Но разве это хорошо? – возразил Квазимодо.

Девушка задумалась. Раньше всякие рассуждения на тему «что такое хорошо и что такое плохо» казались ей занудными и ненужными, ведь и так все понятно. Но как объяснить маленькому человеку, обладающему чудовищной силой, когда можно ее применять, а когда нельзя? Не зря говорят, что ошибки учителей меньше заметны, но иногда приводят к более страшным последствиям, чем ошибки медиков или даже взрывотехников.

– Вообще-то влиять на сознание и заставлять делать что-то не очень хорошо, – признала она, – но для того чтобы спасти хороших людей от плохих, можно. Особенно если плохие хотят их убить. Пообещай мне, что ты не будешь заставлять людей подчиняться себе просто так, или от злости, или если тебе чего-то хочется, а тебе не дают. Этого нельзя делать.

– Хорошо, – ответил Квазимодо, – я верю тебе, обещаю.

Вскоре сиделка и мама Олега, переодетая в медицинскую форму, со штативом и капельницей в руке, вышли из палаты. Увидев Квазимодо, она тихо вскрикнула. Алиса подробно проинструктировала ее накануне, но, похоже, женщина не слишком верила тому, что видела во сне, и теперь не знала, что и думать. В ее глазах читался испуг, а руки заметно дрожали. И немудрено. Если Алиса с Олегом уже давно убедились в реальности непознанного, то для психики обычного взрослого это тяжелый удар.

– Успокой ее, – попросила Алиса Квазимодо, – пусть она верит, что все будет хорошо.

Малыш кивнул, сосредоточился, и от него к маме Олега протянулась еще одна, но более тонкая, почти незаметная нить.

Напряженное лицо женщины разгладилось и стало спокойным.

«Вроде ничего подозрительного, – подумала Алиса, – две медсестры везут больного, который не может ходить. Одна катит кресло, вторая несет капельницу, но я надеюсь, что Олег подстрахует нас с камерами».

В этот момент дежурный охранник пристальнее вгляделся в монитор.

– Что такое? – спросил его напарник.

– Вроде бы изображение дернулось. Пойти проверить?

– Брось, если всю ночь смотреть на пустой коридор, так вообще можно глюки словить, а то и не заметишь, как заснешь, – возразил тот. – Смотри лучше сюда, – он ткнул пальцем в камеры, в которых отображалась территория за оградой больницы. – Если и ждать неприятностей, то отсюда.

Тем временем медсестры прошли до конца этажа, но свернули не в сторону процедурных кабинетов, оснащенных всем необходимым, вплоть до ремней для удержания слишком буйных пациентов, а направились к грузовому лифту, ведущему к хозяйственным помещениям.

В лифте пассажир каталки подвергся чудесному преображению. Его тело полностью скрыл черный пластиковый мешок для мусора с предварительно прорезанными отверстиями для дыхания. Двери лифта раскрылись.

Настало время дать последние распоряжение сиделке, чья помощь сегодня оказалась для них бесценна. Квазимодо велел ей выйти в коридор и отвлечь охранника, а затем забыть все, что произошло этой ночью.

Повинуясь неслышному, но от этого не менее весомому распоряжению, медсестра выплыла в коридор, подобно линкору, прикрывающему более мелкие корабли от вероятного противника.

Мама Олега неуверенно осмотрелась. Алиса с волнением наблюдала за ней: справится или нет?..

Наталья Валентиновна выдохнула и пониже натянула выданную ей вместе с прочей медицинской формой шапочку. После событий последних дней она уже устала чему-либо удивляться, даже навещающей ее во снах и незримо присутствующей рядом подружке сына. Осторожно, чтобы не причинить боль странному ребенку, оставленному на ее попечение, она переложила его на длинную металлическую каталку, помеченную ярко-красной надписью «Мусор», и покатила вперед по коридору.