Цирк - [40]

Улыбка сползла с лица идиота.

– На, пей.

Глаза Хуана Божьего человека сверкнули странным блеском.

– Нет, нет, – сказал он.

Тарраса опрыскал его лицо из кувшина. Хуан Божий человек издал слабый стон. Довольные зрители смеялись:

– Давай, пей.

– Скажи «четверг».

– Нализывайся, чего там.

Пухлые губы Таррасы под нахальными черными усиками улыбались.

– Я дал ему бутылку девяностоградусного спирта, разбавленного коньяком. Он вылакал ее в один присест. Потом мне рассказывали, что он завывал целую ночь.

– Ты хорошо сделал, – одобрил Эрнесто. – Это прибавит ему смекалки. Научит и отцу родному не доверять.

Окруженный кольцом зевак, Хуан Божий человек, дрожа, взирал на кувшин.

– Ладно, – сказал Тарраса, считая номер оконченным. – На этот раз я тебя прощаю. Давай, катись отсюда, не канючь.

Дурачок, кажется, понял его и, хныча, удалился. Кто-то окликнул Таррасу из душевой. Эрнесто прополоскал рот вином, выплюнул его и подошел к Пабло.

– А где Атила?

– Понятия не имею. Я его еще не видел.

– И не знаешь, где он?

– Ума не приложу.

– Странно.

До начала оставалось пять минут. Некоторые игроки сборной уже вышли на площадку, и мальчишки, носившиеся по полю, встретили их аплодисментами. Публика постепенно рассаживалась. Перед раздевалками громко нахваливали свой товар уличные торговцы. Пабло смотрел на дорогу, ведущую из города, Хуаны нигде не было видно.

– Я спрошу у Таррасы, – сказал Эрнесто. – Быть может, он знает.

– Я с тобой.

– Сегодня утром он ходил с ним на стадион.

В дверях они столкнулись с тренером.

– Ты не видел Атилу?

– Да, он здесь.

– Когда же это он пришел?

– Не знаю. Несколько минут назад.

Пабло вошел в раздевалку. Атила уже надел белые трусы и желтую майку. Увидев Пабло, он, не говоря ни слова, протянул ему бутсы. Пабло стал на колени и помог ему их надеть. Он прятал глаза, избегая смотреть Атиле в лицо.

– Что с тобой? – спросил его вдруг Атила в упор.

– Со мной? – Пабло почувствовал, что невольно краснеет. – Ничего. Со мной ничего.

– Ты дрожишь.

Пабло тщательно завязал шнурки и ничего не ответил.

– Ты ведь не боишься, правда?

– Нет.

– Если раскаиваешься, у тебя еще есть время выйти из игры.

– Нет.

– Словом, то, что должен делать ты… Я могу справиться и один.

Пабло провел рукой по лбу. Он вспотел.

– Я пойду с тобой.

Когда Атила разговаривал с ним таким тоном, его нерешительность сразу исчезала. Голос друга действовал на него подобно катализатору: он рождал в нем отчаянную смелость.

– По-моему, Хуана о чем-то догадывается, – выпалил он.

Лежавшая у него на плече рука Атилы судорожно сжалась, Пабло подумал, что сейчас тот его задушит.

– Откуда ты знаешь?

– От нее. Я видел ее сегодня утром и…

– Что она тебе сказала?

– Ничего определенного. Она расспрашивала о тебе.

– Полагаю, ты…

– Не беспокойся. Я не сказал ей ни слова.

– Тогда почему?…

– Я хотел, чтобы ты это знал.

– Я и так знаю, – сказал Атила. – А, какого хрена!.. Это не имеет значения.

Он встал, считая разговор оконченным. Но Пабло прибавил:

– Я не боюсь.

– Иного я и не ждал.

– Пойду туда же, куда и ты.

Они покинули кабинку и вышли на поле. Игроки спортивного клуба Лас Кальдаса собрались в кружок возле тренера. Только Тарраса и один из крайних стояли поодаль. Подходя к ним, Пабло заметил Селию с одной из школьниц. Тарраса тоже смотрел на нее и махал ей рукой.

– Эй, ты, – сказал он Атиле. – Погляди-ка, кто там идет – девушка, которая сегодня утром с тобой поздоровалась.

– Да, та самая, – подтвердил крайний, – Уверен, что она пришла полюбоваться тобой.

Тарраса прищелкнул языком. Его маленькие черные глазки поблескивали.

– Она прямо… Прямо как…

– Ступай… Она зовет тебя…

Селия предприняла было неуклюжий маневр, чтобы приблизиться к ним, но на полпути передумала. Несколько секунд она стояла на месте с развевающимися от ветра волосами и нежно зардевшимся лицом. Девочка рядом с ней разглядывала их безмолвно и враждебно. Наконец Селия, слабо улыбаясь, шагнула к Пабло и сунула ему в руку аккуратно сложенный листок бумаги.

– Это для твоего друга Атилы, – пробормотала она. – Пожалуйста, передай ему.

Пабло машинально взял записку. Прежде чем он успел что-либо сказать, Селия повернулась и, держа девочку за руку, побежала на другую сторону поля. Когда Пабло возвратился к друзьям, они набросились на него:

– Что она тебе сказала?

– Ничего. Дала мне эту записку.

– Для кого?

– Для Атилы.

– Видишь? – воскликнул крайний. – Она у твоих ног.

Атила читал записку молча. Потом свернул ее и передал Tappace.

У Таррасы заблестели глаза. Прочитав записку, он нервно пригладил усики.

– Черт!.. Везет же тебе!.. Эх, сходить бы на свидание!..

– Иди. Для того я тебе ее и дал.

Тарраса уставился на него в изумлении.

– Не валяй дурака.

– Я не могу пойти. Если не хочешь ты, я отдам записку Эрнесто.

– Нет-нет, погоди…

Его грубое лицо, лицо мужчины-ребенка просияло.

– Где это, ты говоришь?

– Прочитай, там ясно написано.

В черных глазах Таррасы на мгновение мелькнуло недоверие.

– Но она ждет тебя.

– Ну и что же? – Атила холодно засмеялся. – Дело-то будет ночью, она ничего не заметит.

– А если она рассердится?

– Пусть сердится. Ты ведь успеешь получить удовольствие.

Опасаясь подвоха, Тарраса нерешительно посмотрел по сторонам.