Цирк - [26]

– Добрый день, дон Хулио.

– Добрый день.

– Кажется, погода установилась… После давешней бури…

– Да, я уж видел… В этом году на погоду пожаловаться нельзя.

Дон Хулио уселся во главе стола. Под бдительным взглядом служанки он намазал медом обе половинки булочки, затем налил в чашку молока и подул на него, прежде чем выпить. Кончив есть, он продел салфетку в кольцо, вошел в вестибюль и надел пальто.

Гравий на дорожках был разровнен граблями. Дон Хулио свернул направо и обошел дом вокруг. Буря, прошедшая накануне, сорвала последние листья с каштанов. С восточной стороны пробивавшееся сквозь ветки эвкалиптов солнце уже начинало припекать.

Садовая калитка была на замке. Дон Хулио ключом отомкнул его и снова навесил, не запирая. Опавшие листья буро-желтыми холмиками лежали в закоулках между домами. Плодовые деревья в соседнем саду тоже пострадали от бури: у миндаля, росшего возле самой ограды, были сломаны две ветки. Дойдя до перекрестка, дон Хулио остановился, колеблясь, какой маршрут избрать. В конце концов он двинулся по улице Сан-Хинес в сторону старого города.

Несмотря на ранний час, всюду чувствовалось праздничное оживление. По тротуарам ходили нарядно одетые люди; десятки мальчишек носились по мостовой на велосипедах. Чисто подметенные улицы в лучах солнца выглядели совсем по-летнему: побеленные стены сияли, поникшие цветы на балконах поднимали головки от живительного солнечного тепла, что-то неуловимое в лицах и во всем поведении людей заставило бы даже неосведомленного человека, если он наблюдателен, догадаться, что наступивший день не был днем обычным.

Дон Хулио шел медленно, приветливо кивая головой здоровавшимся с ним людям. Он вырос в этом квартале и чувствовал себя здесь как дома. Старинные особняки в колониальном стиле сохранили свой прежний облик, тот же, что и при жизни его родителей: застекленные балконы в форме башенок, романтические парки на английский манер и уединенные шелестящие листвой внутренние дворики. Они не претерпели никаких изменений, как будто время на пятьдесят лет прекратило свой бег и, повинуясь некоему магическому заклинанию, жизнь остановилась.

Идти в церковь было еще рано. Дон Хулио решил пройтись до кладбища и заглянуть на завод. На заводе, как и во всем муниципальном округе, день был нерабочий. Однако дону Хулио доставляло удовольствие обходить пустые помещения одно за другим, удостоверяясь, что все в порядке, и он обычно делал это по воскресеньям в хорошую погоду…

За Музеем XIX века улица выходила к участкам возделанной земли. Они отделяли собственно город от Квартала здоровья, где жило большинство нанимавшихся на завод андалузских переселенцев. По ночам с поворота дороги лучи автомобильных фар освещали два огромных, возвышавшихся на склоне холма, рекламных щита:

«БЕНЗИН ЭССО И ЧЕСТЕРФИЛД – ПОДЛИННО АМЕРИКАНСКАЯ МАРКА».

Ниже тянулись бараки квартала бедняков.

Не торопясь, дон Хулио миновал поля. Здесь его тоже узнавали многие мужчины и женщины; они здоровались с ним еле слышно, как-то боязливо. Для каждого у дона Хулио находилась приветливая улыбка. Иногда он жестом останавливал кого-нибудь и заводил разговор.

– Ну что?… Как поживаете?

– Да как видите, дон Хулио… Понемногу…

– А семья?… Все здоровы?

– Да, слава богу. Малыш вот простудился…

– Скажите…

– Пройдет… Лакричные таблетки и микстура…

– На днях я видел вашего старшего, Паулино.

– Он в меня, дон Хулио… Крепыш от рождения.

– Это хорошо. Когда есть здоровье…

– Что вы хотите… Простым людям, вроде нас, болеть некогда.

– Всем некогда, Хосе. И бедным, и богатым. И тем, кто наверху, и тем, кто внизу. Каждый на своем посту. Каждый должен быть стойким.

– Да, это верно… Вы правы.

– Ладно, не буду вас больше задерживать… До свидания, Хосе… Увидите жену, передайте от меня привет.

– Благослови вас бог, дон Хулио… Большое спасибо.

Обходя зловонные кучи мусора, он добрался до залитой известкой площадки, раскинувшейся перед входом на завод. Цыган у ворот читал какую-то книжку; завидев его, он поспешил ему навстречу.

– Добрый вам день, дон Хулио.

– Добрый день, парень.

Эредиа преданно смотрел на него. Когда он был ребенком, дон Хулио платил за него в школу.

– Есть какие-нибудь новости?

– Никаких.

Эредиа распахнул ворота и отступил, давая хозяину дорогу.

– Нет, я не пойду туда. Я хотел только взглянуть.

Прислонившись к решетке, цыган сунул руки в карманы.

– Значит, гуляете.

Дон Хулио скользнул взглядом по растрескавшейся штукатурке стен.

– Да, гуляю.

Он, не торопясь, раскурил сигару из отборного табака и пустился в обратный путь той же дорогой, что пришел. Часы показывали без двадцати десять. Колокол приходской церкви уже давно звонил, созывая верующих на богослужение.

Кубинская улица. Улица Сан-Пабло. Улица Сантьяго. Выйдя на площадь перед церковью, дон Хулио свернул * на Главную улицу и вошел в цветочный магазин.

– Добрый день, – сказал он, протягивая девушке карточку и двадцать дуро. – Мне букет, такой же, как и вчера… Две дюжины красных роз… До полудня, будьте добры.

Затем, предупреждая ее вопросительный взгляд, прибавил:

– Адрес написан на конверте… Тот же, что и всегда.

* * *