Циники - [2]
Катерину Васильевну жалко. Жизнь так и утекла: в двухкомнатной коммуналке, нос к носу с ублюдком-мужем и дочерью, которая то и дело заявляет ей "заткнись" и "пошла вон". Вместо "какой пример вы показываете..." лучше надавала бы этой дуре затрещин. Мы могли бы стать друзьями; сообщницами; заговорщицами. Но - нет: она же на службе. На страже интересов убогонького семейства. Она разучилась: дружить, шептаться, дышать.
Сквозь дверь доносятся редкие всхлипы. Не мне их утишать. Я сама бы всплакнула, но для этого я слишком цинична.
* * *
- Расскажи мне о Таллинне. О Петере.
- Таллинн разный. Есть старый город - он будто игрушечный. Там мощеные мостовые - как у нас на Красной площади. Крохотные магазинчики, в них чистенькие вещички, музыка играет. Так смешно: они говорят по радио "реклаам". Сразу чувствуешь себя в гостях.
- А ты хочешь там поселиться.
- Наверно, и в гостях можно жить. Еще там миллион барчиков: через каждые десять шагов. Мы как-то поздно вечером попали с Петером под дождь, под проливной дождь. Бежали по глянцевой мостовой, мимо блестящих машин... там, знаешь, одни иномарки... я почему-то запомнила ярко-красный "вольвешник" в круглых каплях. И еще золотые фары в темноте. Так вот, мы нырнули в первый попавшийся подвальчик. Там была узенькая витая лесенка... Представляешь, десять ступенек - и ты окунаешься в другой мир... будто выключили дождь, лупивший по мостовой, вообще выключили всю жизнь за пределами этого оранжевого мирка... Там стены были оранжевыми. Или мне так кажется. Картиночки... столики дубовые. Бармен в белой рубашке с бабочкой. Петер говорил с ним по-эстонски. Ой, так забавно: они гласные тянут, а на согласных, наоборот, спотыкаются. Будто мячик прыгает.
- А Петер по-русски с акцентом говорит?
- Вообще-то да, но немножко. Мама-то у него русская. Такая, знаешь... хлопотушка. По выходным пироги печет.
- ...И ты будешь печь.
- Не буду.
- Будешь.
- Тебя это не касается. И не коснется.
- Да уж это точно. Что у нас осталось? Среда, четверг, пятница. Если ты уедешь в субботу.
- Не раньше. Так я и упущу последнюю ночь, как же.
- Петер-то ждет.
- Подождет. А ты когда - за женой?
- Тогда же. Посажу тебя на поезд и - в Дмитров. Внучка так удолбает дедушку с бабушкой за четыре дня, что появиться надо бы с бутылью валерьянки. Кот зашуган уже так, что из-под дивана вылезает только ночью.
- Ах, вот для кого - валерьянка! Мол, выпьем, котенька, за светлое будущее...
- А мы? Выпьем за светлое будущее?
Рубиновая жидкость рвется вон из узкого матового горлышка. В углу уже стоят три бутылки кагора. Пустые.
- Выпьем, Балашов. За то, чтобы будущего не было.
- Ух ты. С чего это вдруг? Тебя, кажется, ждет католическое венчание. С любимым человеком. Меня - любимые женщина и ребенок. Неплохое будущее. Правда, в нем не будет...
- ...тебя.
- И тебя.
Мы дружно смеемся: снова говорим хором. Вообще, мы часто отвечаем одинаково. Так сладко: в эти мгновения кажется, что никого ближе нет. Роднее. Я сказала: "...тебя". А он: "И тебя". И затем мы, не сговариваясь, вместе: "Переживем".
Никого нет ближе.
* * *
... - Дашка, работа есть.
Откинула одеяло. С закрытыми глазами села на постели.
- Знаю я вашу работу. Школьников фотографировать.
Посмотрела на часы. Это форменное издевательство: только половина десятого. Звонят ни свет ни заря, как к себе домой.
- На сборы тебе полчаса. Репортаж надо сделать. Срочно.
- Ой, Юль, а ехать-то куда?
- "Речной вокзал", первый вагон из центра. Там тебя подхватят. Они на машине.
- Кто "они"? Куда мы поедем?
- Ну, наши ребята. Фотографу прозвониться не можем, а материал срочный. Тринадцатилетняя девочка утонула. Что-то насчет неразделенной любви. Где-то за городом. Ты пошевелись, без десяти одиннадцать они будут на "Речном". Опаздывать не советую.
"Опаздывать не советую". Началось. Еще ни копейки не заплатили, а уже нервы треплют. Удивительно, как люди живут по двум стрелочкам.
* * *
Примчалась без пяти, вся в мыле. Аппаратура, между прочим, - не воздушный шарик. А эта парочка заявилась только в одиннадцать. Андрей мне сразу понравился. Иван же начал с того, что прихватил за талию. Ненавижу фамильярность. Всю дорогу я подчеркнуто не замечала Ивана, говорила только с Андреем. Терпеть не могу, когда клеятся с полоборота.
Потом я, правда, успокоилась. Между этими двумя что-то было, явно. Люблю геев. Они безобидные.
Материал мы сделали.
Снимки мои понравились. Мы стали работать с Юлькой - в паре.
Потом я узнала, что Иван "нормальный". При жене и собственном чаде. А все-таки с Андреем у них что-то было.
Что особенно бесило - Иван каждый раз встречал меня дурацкой фразой "Привет, фрау фотограф" - это намек на мой школьный немецкий. Иногда добавлял: "Вас издас".
- Да кто меня издаст, - морщилась я. - Опять пленка - псу под хвост.
- Демьянова, я в тебя верю. - Тут Балашов нагло припирал меня к стене, тыкался носом куда-то между шеей и плечом. Изображал африканскую страсть. Я даже Юльке нажаловалась.
- А тебе не кажется, - (у Юльки с нравственностью всегда были нелады), что такой мужик тебе и нужен?
Я что-то вякнула про Петера.
«Там, где хочешь» — третий роман Ирины Кудесовой, прозаика, переводчика, журналиста телеканала «Россия» во Франции.Марина, молодая художница из провинциального городка, приехала в Париж — написать его крыши и улочки, выучиться на дизайнера… и, возможно, найти любовь. Парижская жизнь, как карусель, уносит ее от семейных скандалов и неустроенности, из ресторана на Елисейских Полях в бедные эмигрантские районы, от одного мужчины к другому, от полного отчаяния — к внезапной надежде…Иллюстрации в тексте: Дмитрий Евтушенко.
Майклу Джордану уже за сорок, он многое приобрел в жизни — успешный бизнес, спокойное существование, обожаемую дочь. Но прошлое не дает ему покоя. Много лет Майклу снится голос женщины, которая когда-то спасла ему жизнь.И вот наконец настал тот день, когда Майкл смог взглянуть в глаза этой женщине и сказать ей спасибо…
Парень, которого Вера считала своим женихом, собирается жениться на другой. Отчаявшаяся девушка отправляется в Заколдованный лес, где знакомится с Василисой.
Весной соседи встречались на лужайке, летом устраивали пикники на заднем дворе. Жизнь в в тихом благополучном городке и дальше текла бы чудесно и безмятежно, но когда забеременела красивая молодая вдова, живущая по соседству с тремя семейными парами, подозрение пало на всех троих соседей-мужчин. До того их семейная жизнь складывалась более или менее ровно. Обстановка в городке накалялась и накалялась, пока наконец одно трагическое происшествие не расставило все по своим местам…
О любви с первого взгляда, да еще взаимной, можно только мечтать. Однако Курт Ричардсон иного мнения. Сероглазая красавица, ради которой он готов на все, тоже отдала ему свое сердце. И тем не менее им не суждено быть вместе. Верная усвоенным с детства представлениям о нерушимости брачных уз, Нэнси Минтон не в силах порвать с опостылевшим мужем.Так что же остается Курту? Смириться с жестокой судьбой? Или же все-таки попытаться отстоять свое счастье, вопреки сложившимся обстоятельствам?
У Роджера Шермана был вид человека, рожденного повелевать. Однако его родственница, вопреки ожиданиям, завешала дом не ему, а юной Хелли Крейн, проработавшей у нее секретарем всего месяц. Конфликт молодых людей приводит к неожиданному, но счастливому финалу.
Как правило, любовь рождается, живет и умирает или возвышается до бессмертия, следуя одним и тем же законам.Но отношения Сэма и Фионы развиваются в нарушение всех этих законов. Оба свободные, независимые, успешно делающие карьеру и лишенные всяких предрассудков, они проводят вместе волшебную, изумительную ночь, еще совсем не зная друг друга. Разве могли они предполагать, что из этого, на их взгляд малозначительного, эпизода может родиться всепоглощающая страсть и большая настоящая любовь?..