Циклоп - [4]

Моряк заметил, что Готшалк нервничал. Его взгляд беспокойно метался по проходу, он постоянно прикладывал к узким губам льняной носовой платок и наконец взял Черча за руку.

– Прежде чем выпить кофе, лейтенант, не будете ли вы столь любезны проводить меня в грузовой отсек?

Лейтенант глянул на него:

– Конечно, сэр, как пожелаете.

– Благодарю вас, – сказал мужчина. – Мне нужно забрать кое-что из моего багажа.

Даже если такая просьба и показалась ему странной, то Черч не подал виду, просто кивнул и направился к носовой части судна, а маленький толстячок засеменил за ним следом. Они поднялись на палубу и направились вдоль перехода, тянущегося от кормовых рубок к носовому кубрику, под надстройкой моста, поднятой на похожих на сваи стальных стойках необычной конструкции. Ходовые огни, подвешенные между двумя передними опорами для подъема угля, отбрасывали жуткий свет, блестевший на волнах.

Остановившись, Черч отдраил люк и жестом пригласил мужчину спускаться по лестнице, осветив ему путь фонариком. Когда они спустились в грузовой отсек, Черч нашел выключатель, щелкнул им, и помещение залил мертвенно-желтый свет.

Готшалк обошел Черча и двинулся прямо к ящику, перевитому цепями, концы которых были прикреплены висячими замками к вделанным в палубу болтам с петлями. Консул постоял там несколько мгновений, на его лице застыло благоговейное выражение. Казалось, что его мысли витают где-то далеко, в другом времени и другом пространстве.

Лейтенант впервые видел этот ящик вблизи. На толстых деревянных стенках не было никаких обозначений. Черч прикинул его размеры на глазок: примерно девять футов в длину, три в высоту и четыре в ширину. Вес определить не представлялось возможным, но содержимое точно было тяжелым. Он вспомнил, как сильно натянулись тросы лебедки, когда ящик поднимали на борт. Наконец любопытство прорвалось через маску равнодушия, и он спросил:

– Не возражаете, если я спрошу, что там внутри?

Готшалк ответил, не отрывая взгляд от ящика:

– Археологический артефакт, мы везем его для музея.

– Ценный, наверное? – поинтересовался Черч.

Готшалк промолчал. Его внимание привлек край крышки. Он надел очки, принялся изучать крышку и неожиданно замер, словно пораженный громом.

– Его открывали!

– Не может быть, – возразил лейтенант. – Он так крепко скован цепями, железные звенья даже врезались в древесину, вот тут, по краям.

– Но посмотрите, – сказал консул, указывая пальцем. – Здесь на крышке следы взлома.

– Может быть, его поцарапали, когда закрепляли?

– Когда я два дня назад осматривал его, царапин еще не было, – твердо заявил Готшалк. – Кто-то из вашей команды пытался его вскрыть.

– Вы накручиваете себя. Кому мог понадобиться старинный артефакт, который наверняка весит не меньше двух тонн? Да и разве у кого-то, кроме вас, есть ключ от замков?

Готшалк рухнул на колени и дернул один из замков. Скоба осталась в руке. Она оказалась не железной, а деревянной. Консул помертвел от ужаса. Как загипнотизированный, он медленно поднялся, окинул взглядом грузовой отсек и произнес одно лишь слово:

– Занона…

Дальнейшее походило на оживший кошмар. Шестьдесят секунд непрерывного ужаса. Генерального консула прикончили так неожиданно, что потрясенный Черч не успел двинуться с места. Он даже не сразу осознал, что стал свидетелем убийства.

Из тени на крышку ящика выпрыгнула фигура. Незнакомец был в форме военно-морского флота, но прямые черные волосы, широкие скулы, необычайно темные глаза и невыразительный взгляд выдавали его расовую принадлежность.

Южноамериканский индеец бесшумно вонзил копье в грудь Готшалка, наконечник почти на фут вышел из спины, между лопатками. Генеральный консул упал не сразу. Он повернул голову и уставился на Черча широко распахнутыми глазами. Попытался что-то сказать, но вместо слов раздался отвратительный булькающий кашель, губы и подбородок залила кровь. Когда он пошатнулся, индеец уперся ногой ему в грудь и вытащил копье.

Лейтенант видел убийцу впервые. Индеец не мог быть членом экипажа «Циклопа», скорее всего, он пробрался на судно тайком. Его смуглое лицо ничего не выражало – ни злости, ни гнева. Он бесшумно спрыгнул с ящика, небрежно сжимая копье в руке.

Но Черч успел приготовиться к опасности. Он ловко уклонился от нападения и швырнул металлический фонарик в лицо индейцу. С глухим стуком фонарик попал врагу точно в челюсть, сломав ее и выбив несколько зубов. Моряк ударил индейца кулаком в горло. Копье упало на палубу. Черч поднял его и занес над головой.

Внезапно судно словно взбесилось, мир перевернулся вверх дном, и мужчина еле успел поймать равновесие, когда палуба накренилась под углом шестьдесят градусов. Чудом удерживаясь на ногах, он съехал вниз, к носовой переборке. Неподвижное тело убийцы подкатилось к его ногам. Беспомощный Черч с ужасом смотрел, как оторвались замки и ящик заскользил вниз. Смяв тело индейца, он пригвоздил ноги лейтенанта к стальной переборке. От удара крышка наполовину слетела, открыв содержимое.

Моряк ошеломленно уставился внутрь. Невероятное зрелище, представшее его взору под мерцающим светом лампы, стало последним, что он увидел за оставшиеся секунды жизни.