Циклон «Блондинка» - [56]

— Кто же вы? — хрипло спросил он, и пакет дрогнул в его руке.

— Меня зовут Эвелин Вестон. Объявлена к розыску живой или мертвой. Награда за мою голову — сто тысяч франков, — и она протянула легионеру газету, которую хранила в сумочке вместе с пакетом.

Брэндс пробежал глазами статью и надолго замолк, погруженный в думы.

— Не понимаю, почему вы так жаждали вернуть мне доброе имя, но за то, что вы для меня сделали…

— Вы тоже могли бы кое-что сделать для меня. Я разыскиваю шкатулку, крышка которой украшена статуэткой Будды. Вы приобрели ее пятнадцать лет назад у фирмы «Лонгсон и Норт».

— Будда… Будда… подождите… Ну да, конечно же, вспомнил! Я купил ее в подарок старшему брату ко дню рождения. Прекрасно помню: эмалевая шкатулка, а сверху на крышке фигурка Будды. Брат любит подобные вещицы…

— А кто ваш брат?

— Лорд Баннистер… Эй, капрал, воды!.. Да побыстрей, барышне дурно!..

5

Смеркалось, когда Эвелин и легионер пришли в гостиницу. У входа сидел на корточках полоумный владелец и непрестанно тянул нараспев все те же три с половиной ноты. После долгих расспросов удалось выяснить, что лорд не выходил из номера.

Когда они поднялись по лестнице, у двери Эвелин удержала Брэндса:

— Лучше будет сначала подготовить его.

Девушка постучала. Ответа не последовало, и она, приоткрыв дверь, заглянула в комнату. Его лордство одетый лежал на циновке и спал сном праведника, не обращая внимания на неугомонных насекомых. Вид у него был несколько измученный.

Эвелин осторожно коснулась его рукой, но лорд не просыпался. Тогда она с силой встряхнула его за плечи, и Баннистер испуганно открыл глаза. В тот же миг, правильно оценив ситуацию, он покорно, без удивления, поднялся на ноги.

— Едем дальше? — спросил он, направляясь к окну. — Лестница уже приставлена?

— Никуда мы не едем!

— Значит, надо прятаться? — уточнил лорд упавшим голосом, но по-прежнему безропотно.

— Милорд, — несвойственным ей прочувствованным тоном начала Эвелин, что лорд расценил как умиление его небритым видом. — Вам предстоит приятная встреча.

— Газетчик Холлер? Я так и знал! — ужаснулся лорд.

— Здесь находится человек, с которым вас давно разлучила судьба… — Лицо лорда помрачнело, и он испытующе взглянул на девушку. — Человек, которого вы очень любите. И он же тот самый человек, которому мы вернули честь ценою стольких смертельно опасных испытаний…

Она распахнула дверь, и в комнату шагнул Брэндс.

Лишь герои старинных пьес в аналогичных ситуациях долго гадают вслух, чудится ли им, или зрение не обманывает их. Герои нашего романа не занимаются подобными глупостями и не бросаются друг к другу с воплем «брат мой!», поскольку свою степень родства они уяснили с детства. Они молча обнимают друг друга, а потом так же молча долго жмут друг другу руки. На иные проявления чувств они и не способны.

Лишь позднее, по прошествии долгих минут, братья обрели дар речи.

Лорд Баннистер, будучи старшим в роду, унаследовал от дяди титул и сопутствующее титулу имя, отличающее его от прочих членов семьи. По британским законам, лорд имеет право носить лишь дарованное королевской милостью имя — в данном случае «Баннистер» — и лишается права пользоваться своей родовой фамилией. Поэтому Эвелин и в голову не могло прийти, что она путешествовала на пароходе вместе с братом несчастного лейтенанта, на поиски которого она устремилась, и что Баннистер — всего лишь унаследованное вместе с титулом имя Генри Брэндса. Постоянная занятость лорда помешала Эвелин ввести его в подробности истории с наследством. Правда, уже в Марокко, когда конверт находился в руках лорда Баннистера, дело едва не дошло до откровенного объяснения, однако профессор в последний момент передумал, не желая «впутываться в историю».

— Что ты намерен предпринять? — поинтересовался Баннистер. — Ведь больше ни минуты нельзя сносить клеймо изменника родины и бесчестного человека!

— Как легионер, я обязан доложить о происшедшем главному штабу в Марокко. А поскольку карта затрагивает общие интересы Британии и Франции, надеюсь, дело будет улажено без всякой официальной волокиты.

— Мисс Вестон… — смущенно обратился профессор к девушке и погладил заросший щетиной подбородок, — я должен… мне нужно…

— Полагаю, теперь вы и сами убедились, сэр, что я порой создавала вам неудобства, исключительно радея о чести другого человека, — холодно отвечала Эвелин. — Весьма сожалею, ведь личная жизнь джентльмена и правда не проходной двор.

Брэндс переводил испытующий взгляд с Баннистера на Эвелин. Никогда еще не видел он брата таким неряшливым и растерянным, как в этот момент, когда тот, опустив глаза, с досадой бормотал нечто невнятное.

— Да, кстати, — вспомнил вдруг Брэндс, — мисс Вестон разыскивает старинную фамильную драгоценность.

— Вроде бы я уже это слыхал, — слегка вздрогнув, обронил лорд.

— Поэтому ей нужна шкатулка с фигуркой Будды на крышке, — продолжал Брэндс. — Помнишь, я подарил тебе ко дню рождения?

— Отчего же вы не сказали раньше?! — оживленно воскликнул лорд. — Шкатулка с Буддой в любой момент в вашем распоряжении, мисс Вестон.

— Лучше всего было бы дать телеграмму моей маме, — взволнованно проговорила Эвелин, — а вы, милорд, могли бы распорядиться, чтобы ваш слуга вручил маме «Созерцающего Будду».