Цикл Дегона. Книга 1. Бог-амфибия - [7]

Я сжал руки в кулаки, помотал головой и так сильно ударил рукой по столу, что зазвенели чашки. Я испуганно выпрямился и вытер рукавом пиджака капельки кофе, выплеснувшиеся на поднос. Мэри укоризненно наморщила лоб.

— Тут дело не в везении, Мэри, — сказал я уже тише, но по-прежнему раздраженно. — Разве вы не усматриваете во всем этом системы? Судя по всему, я сам не подвержен воздействию этого проклятия, но если кто-то достаточно долго остается вблизи меня, он тем или иным образом погибает.

— Я пока что чувствую себя вполне живой, — попыталась пошутить Мэри.

— А как насчет вашей дочери? — язвительно спросил я.

Увидев, как Мэри вздрогнула и плотно сжала губы, я тут же пожалел о сказанном. Господи, какой же я подлец! Бередить старые раны — не очень-то благородное занятие, в особенности если речь идет о людях, которые, несомненно, были на моей стороне. Но все это, казалось, было включено в проклятие. Я, разумеется, не святой, да и не считаю себя особо хорошим человеком, но нельзя сказать, что каждое утро я просыпаюсь с твердым намерением оттолкнуть от себя всякого, кто повстречается на моем жизненном пути. И все же, сам того не желая, я делаю это снова и снова.

— Мне очень жаль, — тихо произнес я.

— Все в порядке, Роберт, — отмахнулась Мэри. — Вы правы. Возможно, мне не следует вмешиваться в то, что меня не касается.

Ее слова обожгли меня, как раскаленные стрелы. Я сделал этой хорошей женщине больно. Очень больно. Но разве я хотел этого?

— Как там вообще дела у вашей дочери? — осведомился я после паузы.

Мэри попыталась улыбнуться, но ее улыбка была натянутой.

— Хорошо, — ответила она. — Похоже, ей нравится жизнь в интернате. На прошлой неделе я получила от нее письмо.

При этих словах взгляд женщины застыл. Не знаю, что она видела в тот момент, но точно не меня. Внезапно Мэри встала и принялась торопливо составлять чашки и кофейник на поднос.

Я схватил ее за руку.

— Мне очень жаль, Мэри, — стараясь говорить как можно мягче, сказал я. — Простите меня.

Я ожидал, что она отдернет руку, но женщина не сделала этого. Сжав мои пальцы и одарив меня теплой улыбкой, Мэри произнесла:

— Все в порядке, Роберт. Мы оба сейчас нервничаем. Вы ведь знаете, что мне тоже нравился Говард. — Она снова поставила поднос на стол и взглянула на меня. — Что сказал инспектор Коэн?

— Ничего, что могло бы нам помочь, — пробормотал я. — Они нашли его брата и большинство этих мелких сошек. Вот только от Говарда и Рольфа не осталось и следа. Но полиция продолжает поиски.

Мэри хотела что-то возразить, однако в этот момент послышался звон дверного колокольчика, и я вздрогнул, как от удара. В последние дни я бурно реагировал на все неожиданное. Похоже, мои нервы и вправду поистрепались.

— Кто бы это мог быть? — удивилась Мэри. — В такое время? Сейчас нет и пяти.

Я пожал плечами и пошел к двери, на ходу поправляя пиджак, хотя, признаться, не снимал его уже четыре дня и время от времени засыпал в нем на пару часов, так что подобные меры были бессмысленны.

Когда я спустился в коридор, к двери уже подошел Чарльз, который заменил нашего бывшего мажордома Генри. Дневной свет слепил мои воспаленные глаза, и, когда Чарльз открыл дверь, я сумел разглядеть лишь смутные очертания моего раннего посетителя. Впрочем, я узнал его в тот самый момент, когда он поднял шляпу, приветствуя Чарльза. Я никогда в жизни не забуду его голос, ведь именно с визита этого человека начался весь этот кошмар. Резко остановившись, я уставился на коренастого мужчину в потрепанном сером пальто.

— Баннерманн!

Бывший капитан «Туманной леди» кивнул и, сняв шляпу, прошел мимо Чарльза в дом. Когда он приблизился ко мне, я не мог не заметить, что по прошествии тех двух лет, которые минули со времени нашей последней встречи, этот человек очень изменился. Сейчас капитан выглядел не таким крепким, как прежде. Он казался бледным и осунувшимся, но, возможно, это объяснялось ранним часом или бессонной ночью. Кроме того, он похудел и на его лице появились похожие на шрамы глубокие морщины, которых я раньше не замечал. В его взгляде таились немой упрек и давно засевшая в душе боль.

В какой-то момент я понял, что все еще стою, бесцеремонно рассматривая капитана, и, заставив себя сдвинуться с места, улыбнулся и протянул ему руку. Кожа Баннерманна была холодной и липкой, как у больного человека.

— Баннерманн! — повторил я. — Капитан Баннерманн, как я рад видеть вас вновь! Какими ветрами вас занесло в Лондон?

Баннерманн посмотрел мне в глаза, и, натолкнувшись на его взгляд, я вздрогнул. Это был взгляд отчаявшегося человека.

— Мне нужна ваша помощь, Крейвен, — ответил он.

Труман опустил подзорную трубу и сложил ее, не отводя глаз от моря. Шторм, изматывавший маленький патрульный корабль последние два дня и три ночи, с первыми лучами солнца сменился хоть и на резкий, но уже неопасный ветер. Серые пенящиеся волны, с которыми «Серебряной стреле» пришлось бороться в течение прошедших шестидесяти часов, улеглись, и теперь море казалось спокойным.

И все же по-настоящему спокойным оно не было. Человеку, впервые в жизни взошедшему на корабль, такая качка показалась бы чудовищной, тем более что ветер по-прежнему поднимал капельки ледяной соленой воды над поверхностью моря, окутывая корабль облаком холода и пропитывающей все вокруг влаги. Капитан-лейтенант Торнтон Труман воспринимал все это лишь крошечной частью сознания, которая почти не зависела от обычного хода мышления. Все внимание капитан-лейтенанта было приковано к морю, а вернее, ко вполне определенной точке на поверхности моря, находившейся в половине морской мили от корабля с подветренной стороны.