Цигун и жизнь, 1992 № 02-03 - [10]

Мы можем гордиться перед древними нашей современной наукой и логическим мышлением. Вместе с тем не надо ли и нам в свою очередь открыто признаться, что кое в чем они стояли выше нас? Мы руководствуемся лишь пристрастным подходом к вещам, не очень разбираясь в беспристрастном. А пристрастный подход извлекает неполную информацию, синтез и обработка которой приводят к открытиям и изобретениям, пусть приятным и практичным в настоящий момент, но как знать, не чреватым ли бесконечными бедствиями в целом? Слепой прогресс науки приводит к нарушению’ экологического баланса — не красноречивый ли это пример? Замена человеческой силы орудием, конечно, создает большие удобства, но и это приводит человека к многосторонней беспомощности, к утрате природной интуиции, к переходу множества явных способностей в потенциал, создает преграды по отношению к выявлению скрытых духовных и физических возможностей человека, и много сегодня усилий требуется для того, чтобы вскрыть и развить уже скрытые, а также еще никогда не выявлявшиеся человеческие резервы, — не является ли это еще одним примером? Ответим же положа руку на сердце: разве не выглядим мы иной раз перед древними, как лилипуты перед великанами, не спешим ли мы иногда, как слепцы, ощупывающие каждый отдельную часть слона и каждый, исходя из этого, на свой лад описывающий, что слон из себя представляет?

В том, что «техника очищения души» дошла до нас, есть огромный вклад и со стороны ушу. Ибо ушу является одним из очень редких путей, благодаря которому человек в состоянии на личном душевном и физиологическом опыте изведать, проверить и постичь философию древних. Ибо ушу является психофизическим воплощением и носителем этих философских идей, многие из которых не поддаются речевому выражению и описанию и дошли до нас лишь благодаря способности целых поколений ушуистов к постижению их путем телесного и умственного «озарения». И первое сокровище, которое должно даровать ушу обучающемуся сегодня, — это дошедшие до нас от древних философия, метод познания мира и самого себя. Вместе с тем это один из эффективных путей нового всестороннего раскрытия и развития потенциальных возможностей института человека, его физических и интеллектуальных ресурсов.

Сочетание беспристрастного и пристрастного, речевого и неречевого; сочетание логического, образного, интуитивного мышления с вдохновением, т. е. всех доступных нам форм мышления; сочетание сознания, подсознания, бессознания и инстинктов; сочетание иррационального, рационального со сверхрациональным — одним словом,

сочетания всех путей познания, полная живая интеграция, однозначность ее для человека — вот в чем наша надежда. «Мистицизм» для честных его носителей не мистичен. Это лишь ярлык, приклеенный к ним логическим мышлением, считающим себя единственно правильным и исключающим остальные формы мышления как «неправильные». Философия — это душа ушу, наполняющая его самым глубоким содержанием. Китайская философия и культура, представленные монографией «И цзин» («Книгой перемен»), являющейся обобщением достижений различных древних наук и стоящей во главе всех китайских канонов, с начала до конца подчеркивают целостный подход ко всем вещам и явлениям. И наряду с признанием всевозможных различий между ними делают упор на единую суть всех вещей и процессов. Философия древних уделяет пристальное внимание не структурам, а функциям, не конкретным процессам, а эффективности и результатам. Она ценит и различие, но больше ценит общность, т. е. больше внимания придает голографической (информативно всеобъемлемой) связи и функциональному тождеству структур между частным и частным, частным и целым. Противоречия между истиной и человеческими страстями решаются на той же основе.

В китайской философии имелись, естественно, различные школы. Весь процесс развития китайской классической философии — это история развития трех основных школ — даосизма, буддизма и конфуцианства, — на всем протяжении которой они вели борьбу друг с другом, взаимно дополняли, сталкивались и сливались друг с другом. При сунской династии (960— 1229 гг.) они объединились наконец под флагом неоконфуцианства, что носит название «слияние триады». Но слияние это не было совершенным. Представлявшее национальное самосознание и находившееся на службе у китайской традиционной политики конфуцианство имело, с одной стороны, свои заслуги в управлении страной и обществом, с другой стороны, явно зажимало даосскую и буддистскую философии, отражавшие естественное натуральное сознание и подсознание нации. Но целостный подход к явлениям мира и общая идея относительно того, что вся Вселенная берет начало от единого корня и сходится в едином, всегда являлись общей основой этой триады. Являются они и основой теории и практики ушу.

Ушу целиком пропитано китайской древней наукой, культурой и искусством, оно вобрало в себя мудрость китайской нации, накопленную за тысячи лет. Историко-географические элементы, индивидуальное различие в способах и уровне мышления, а также разница в практическом опыте отдельных ушуистов-мастеров способствовали тому, что ушу сформировалось как сложнейшая система, состоящая из многочисленных школ и направлений, а также неисчислимых группировок. Но несмотря на количество школ и группировок, несмотря на то что у каждой школы, у каждого мастера было свое оригинальное, непревзойденное по редкости и чуду мастерство, свои секреты и свой вершинный личностный опыт, в общем их всех можно причислить к пяти системам: к даосской, конфуцианской, буддийской, медицинской и к искусству (медицина и искусство также пропитаны философией триады). Общая теоретическая предпосылка всех пяти систем подчеркивает необходимость параллельного усовершенствования «души и тела», но в начальной практике каждая система делает упор на разные аспекты, что не мешает их обоюдному заимствованию.