Цифровой журнал «Компьютерра» 2013 № 21 (174) - [8]

— человеку и родственным ему видам свойственно достаточно высокое разнообразие сексуальных практик;

— в ходе становления нашего рода и, вероятно, нашего вида характерный для нас уровень сексуальной активности значительно повысился; наша сексуальность поддерживает специфичные для нас социальные структуры;

— естественное размножение у человека и многих других бисексуальных видов возможно исключительно как результат взаимодействия особей мужского и женского пола;

— у человека и иных бисексуальных видов индивиды, не включённые в гетеросексуальные отношения (в том числе — истинные гомосексуалисты), тем самым отстраняются от размножения;

— половое развитие и становление полоспецифичных социальных ролей человека — сложный процесс, зависящий от генетических факторов, внутриутробных воздействий и культурных влияний;

— важным фактором, повлиявшим на эволюцию поведения человека, стал парохиальный (приходской) альтруизм, включающий готовность жертвовать собой ради любви к «своим» и ради ненависти к «чужим»;

— наши биологические программы, развившиеся на этапе разделения человечества на антагонистичные группы, легко связываются с разнообразными маркерами, позволяющими разделять «своих» и «чужих»;

— в группах, расколотых на «своих» и «чужих», нарушается реализация базовых биологических и социальных программ, возможность для счастливой жизни в них сужается или исчезает.

Надеюсь, описываемая мною картина более-менее ясна. Добавлю некоторые комментарии.

Социальный «этаж» вырастает на биологическом и в какой-то мере независим от него. На протяжении своей истории человечество испробовало немало способов управлять биологической природой ради высоких идей. Головы детей сдавливали горшками, чтобы они приобретали красивую (по мнению ценителей) форму; половые органы девочек уродовали каменными ножами, чтобы женщины не получали удовольствия от секса; стариков, душевнобольных и представителей низших рас уничтожали во имя здоровья нации или светлого будущего.

Сторонники одних форм сексуальности, клеймящие сторонников иных форм, часто говорят о «мерзости». Когда речь идёт о чужом выборе, который тебя не касается, такие ярлыки неприемлемы. А вот насилие над биологической природой, её уродование, подгонка под идеологемы — это таки мерзость.

Я убеждён, что устойчивым может быть только то общество, где социальные нормы не лезут без спросу в биологию — за одним (но очень важным) исключением: медициной. Границу между медициной и вмешательством в личную жизнь следует проводить по наличию или отсутствию запроса со стороны самого человека на такое вмешательство или же по наличию или отсутствию угрозы для окружающих (в случае инфекционных болезней).

С другой стороны, социальные нормы могут быть достаточно независимыми от биологической основы. Приведу пример. Вероятно, мы биологически готовы воспринимать идеи «моё яблоко» и «твоё яблоко», «наша территория» и «территория соседей». В то же время в нас нет архетипов «моя доля акций завода» или «твой накопительный счёт». Детализованное право частной собственности — социальное изобретение. Социальная практика поставила ряд экспериментов, когда сходные территории проверяли эффективность разных норм, относящихся к частной собственности (Финляндия — Псковская область; ГДР — ФРГ; Северная Корея — Южная Корея; Китай — Тайвань и т.д.). Мы можем убедиться, что уважение к частной собственности способствует нормальному развитию человеческих групп, открывает более широкие возможности для счастливой жизни их членов. Значит, такие социальные нормы можно считать хорошими.

Хорошими следует считать и нормы, признающие одинаковые права разных людей, вне зависимости от их биологических особенностей. На уровне биологии никакого равенства нет — мы все принципиально разные. Невозможно уравнять приспособленность (то есть шансы на выживание и оставление потомства) двухлетнего мальчика, двадцатилетней девушки, сорокалетнего мужчины и восьмидесятилетней женщины. А задачей социальных норм должна стать борьба с неравноправием (и тем более антагонизмом) разных групп людей. Иначе хуже станет всем.

Одна из сфер, где наша биологическая природа врывается в нашу социальную жизнь, — сексуальность. Ведомому культурными нормами человеку бывает нелегко с ней справляться. Знаете, сколько несчастий происходило, например, от того, что молодой человек знал, что он должен хотеть счастья для трудящихся во всем мире, но чувствовал, что почему-то (наверное, в силу собственного несовершенства) хочет совершать странные вещи с девушками (или с юношами)? Полбеды, если бы его тянуло к конкретной гражданке, с которой он должен организовать семью как ячейку общества. Так ведь, как назло, непотребные желания посещали его по самым разным поводам и в связи с самыми разными персонами!

К чему может приводить такой конфликт? К вытеснению, например, когда неприемлемые желания объявляются несуществующими. Они никуда не исчезают и отражаются в поведении в самый неожиданный момент, оставляя сознание (упорствующее в непризнании идеологически неприемлемых желаний) в дурацком положении. Человек перестаёт доверять сам себе, начинает бороться со своей «низменной» природой и, в конечном счёте, сваливается в роль несчастливого моралиста, который раз за разом проигрывает сражения с самим собой.