Цифровой журнал «Компьютерра» 2012 № 50 (150) - [4]

Столь же недостоверны сведения и о вампирах. Не отражаются в зеркалах, как же! Только зеркала классические, с серебряной амальгамой не отражают вампиров. А современные, дешёвые, алюминиевые – отражают. Поскольку же в общественных местах зеркала, как правило, бюджетные, то провести визуально дифференциальный диагноз нет никакой возможности.

А если начать отыскивать ляпы и несуразицы фильмов о восставших мертвецах, то конца и краю не сыщешь. Но задача у меня сейчас иная.

Почему большинство из нас, если не все, любят слушать, читать и смотреть про жуткое и сверхъестественное? Страха в жизни не хватает?

Пожалуй, да. Конечно, глядя на квартиры бюджетников и пенсионеров, живущих много, если на двести европейских рублей в месяц и гадающих, купить ли им колбаски и остаться без лекарства, или купить лекарство, но остаться без колбаски, иными словами, существующих между бедностью пристойной и бедностью отчаянной, но при этом защищающих свое жилище стальными дверьми с тремя запорами, поверить в нехватку страха трудно. Решётки на окнах, сейфовые замки, расклеенные на деревьях фотографии «ушла из дому и не вернулась» – всё это показывает, что страх в обществе не в дефиците. Хватает страха. Но страх страху рознь. Более всего наш человек боится другого нашего человека. Скажу больше, кроме нашего человека наш человек больше не боится ничего. Ну да, есть тяжёлые болезни, о них прямо на сигаретных пачках пишут, но надписи эти не пугают ни юных дев, ни умудрённых жизнью старцев. Покуда здоров, бояться нечего, а заболел – и стремительно выпадаешь из общества.

Но каких-нибудь сто или двести поколений назад было иначе. Боялись диких зверей – волков, медведей, росомах, леопардов, да мало ли свирепых хищников водилось вокруг? Сегодня усилиями мультипликаторов медведь – это обаятельный милый Винни-Пух или обстоятельный миролюбивый Михайло Потапыч, единственной слабостью которого являются испечённые Машенькой пирожки. Но на деле лицом с медвежьей мордой лучше не сталкиваться. Съедят. В Европейской части и не сталкиваются, разве что в зоопарке или цирке. Ещё боялись стихии – пожаров, ураганов, вулканов, наводнений и землетрясений. И тут гваздёвцев природа милует: в нашем чернозёмном крае вулканов нет, ураганы редки и особой буйностью не отличаются, а землетрясения напоминают далекое эхо: разве что люстра качнётся, если где-нибудь в трёх тысячах километрах затрясёт всерьёз.

Вот и расслабляется иммунная система. Да, страх вырабатывает иммунитет: готовность к действию. Убегать, защищаться или, напротив, нападать, упреждая агрессию. Загодя готовить оружие, тренироваться в его использовании и не выходить из дому, не прихватив меча или топора. Отсутствие страх-иммунитета приучает к жизни на авось. Авось меня не тронут, авось наводнение проплывёт мимо, авось кто-то затормозит на красный свет. И потому вместо того, чтобы эвакуироваться и вооружаться, остаются в своих квартирках с железными дверьми и ждут. Бывает, что и обходится.

Право на защиту собственной жизни перестало восприниматься как неотчуждаемое, более того, оно предстаёт элементом деструктивным: мол, дай волю – перестреляем друг дружку. Тут, кстати, боязнь не только и не сколько оружия, а именно воли, ну да я опять не об этом.

Долговременное отсутствие естественных факторов (ведь опасность есть естественный фактор, как ни печально это осознавать) действует разрушающе, хотя эти факторы сами по себе могут казаться обременительными, сковывающими и даже вредными. Взять хоть силу притяжения. Жилища необходимо строить прочные, летать в космос, тратя массу драгоценных углеводородов (или просто водорода) на противодействие гравитации. Мешок картошки — и то тяжело на спину взвалить. И если в космос покамест летают единицы, то синяки и шишки набивают в детстве все, а некоторые синяками не отделываются: «Поскользнулся, упал, закрытый перелом, очнулся – гипс». Опять же картошка, такелажные работы, походы в магазины... Космонавты рассказывают, что через три-четыре месяца адаптация к невесомости достигает совершенства и жить на станции становится чрезвычайно удобно: для совершения перемещения требуются усилия крайне незначительные, жаль, кубатура маловата. Но невесомость вместе с тем вымывает кальций из костной ткани, да и мышечная масса теряется если не по дням, то по месяцам. Потому в длительном полёте космонавты непременно упражняются, работают с тренажёрами, стараясь искусственным путём создать подобие гравитации и тем уберечься от проблем при возвращении в грубую реальность.

То же касается и литературы ужасов, к которым в двадцатом веке добавилось кино. Она играет роль тренажёра. Полигона эмоции. Модели будущего. Почитайте по-настоящему страшную книгу, замеряя собственные пульс и давление, и увидите – повесть стоит марафона. Нагрузка на сердце, лёгкие и, главное, разум оказывается немалой. Пользы физических тренировок не отрицает никто. Нужно озаботиться и тренировками эмоциональными, чтобы в нужный момент без колебаний броситься от оборотня наутёк или, если позволяют навыки и сноровка, загородить ему дорогу.