Цифровой журнал «Компьютерра» 2012 № 34 (134) - [4]

Технология для своего развития (и просто поддержания!) нуждается в прилично образованных людях. И хорошо, когда к задачам образования применяют достижения технологии. Что было первым образцом научно-популярной литературы? Им принято считать «Трактат об астролябии» Чосера. Во времена, когда языком науки была латынь, Чосер написал его на английском. Но для этого ему потребовалась ещё одна вещь. Во времена господства англо-французского Чосер стал основоположником литературного английского. Можно рискнуть и сказать, что он создал его так же, как Никлаус Вирт создал Pascal для обучения программированию. Поработав в области «гуманитарных технологий».

Дальше – ближе к теме разговора. Великий чешский педагог Ян Амос Коменский. И его «мультимедийный» учебник Orbis pictus, «Мир в картинках», 1658. Сегодня идея букваря с картинками кажется очевидной. Но для её реализации потребовалось постичь законы перспективы по Вазари (что было отнюдь не тривиально – даже больше века спустя начертательная геометрия Монжа была секретно-военным хайтеком!), научиться рисовать легко узнаваемые картинки, создать полиграфическую отрасль (улицы «печатников» в старых городах Европы, без чего букварь стоил бы как деревенька с крепостными)…

Но Коменский всё же писал букварь. Обращаясь картинкой к Первой сигнальной системе, он тут же давал и слово, дальше переходя к работе со Второй сигнальной, с миром языка. (Не надо забывать, что Коменский составил и полный словарь «Сокровищница чешского языка», и выдержавшие массу переизданий учебники латыни…) А теперь перед нами возможность: использовать в колоссальных объёмах визуальную информацию высочайшего качества. Хорошо ли это?

С одной стороны известно, какую большую долю сведений об окружающем мире даёт нам зрение. С другой – разумность человека определена наличием Второй сигнальной. И какая доля знаний, которые мы хотим изложить в научно-популярном тексте, должна получаться из зрелища, а какая передаваться словами – вот крайне интересный и крайне важный вопрос. (Для простоты предположим, что популяризатор владеет предметом, не озабочен материально и имеет достаточно времени и вспомогательных материалов; для простоты, как когда-то Остроградский начал лекцию для парижанок о математическом проектировании одежды словами о том, что примем для простоты: человеческое тело имеет форму шара, и парижанки испуганно сбежали…) Следовать девизу, что лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать… Стараться объяснить словами, что же мы видим на самом деле, максимально задействуя мозг. Где правильное соотношение?

А ещё – соотношение между увлекательностью и точностью. Это – тоже проблема. Даже в тексте. Сухо-точный язык — не читаем. Пользуешься параболами, гиперболами, метафорами, цитатами из некогда известных книг – и никакой гарантии, что их поймут так, как хотел автор. Слишком по-разному сцеплены ассоциативные цепочки в такой сложной штуке, как мозг. А ещё – проблема тезауруса. Начального объёма знаний, необходимого для восприятия текста (читая слово «пирамида», нужно знать, что это такое). Передача же знаний изображениями даёт возможность показать картинку, не вдаваясь в объяснения.

Но что поймёт тот, кто на неё смотрит? Кошка, как известно, имеет право смотреть на короля, но сколько она в результате будет знать о государственном устройстве?.. Созерцание самых лучших фото галилеевых спутников, сделанных пролетающим аппаратом, не расскажет о небесной механике так, как наблюдения за этими лунами в простейшую трубу с последующим расчётом орбит с помощью меловой доски и таблиц Брадиса по закону Кеплера. Зато привыкшего с малолетства к красочным иномировым зрелищам может сильнее увлечь их устройство.

Но как соотнести зрелищность и точность? Причём эта проблема останется даже в случает трёхмерных и динамических изображений любого качества. Прямая интернет-трансляция посадки марсохода, которая доступна прямо в парке, куда проведён публичный Wi-Fi, — зрелище занимательное, но понять её суть можно, лишь выучив довольно много скучных и длинных уравнений небесной механики и аэродинамики. Как применить визуализацию так, чтобы зрелище вовлекало в суть, а не заменяло её? (Причём мы говорим о зрелище крупного научного события; катастрофический календарь Майя — это симулякр, дистиллированная Тьма.)

А ещё – тематика. Скажем, такой мастер зрелищных экспериментов, как Никола Тесла, поразительно любимый даже добротным визуальным научпопом. Воспроизводят его эксперименты красиво и красочно. Но вот какое представление об электромагнетизме почерпнёт из этого зрелища ребёнок, рядом с которым нет сведущего в уравнениях Максвелла папы или двоюродного деда, сказать трудно. Возникнет ли полезная привязанность к паяльнику и запаху канифоли или зародится непреодолимая тяга к опровержению Первого и Второго начал термодинамики (о наличии начала Третьего опровергатели знают редко…), наперёд сказать трудно. Сумеречная зона!

К оглавлению

Василий Щепетнёв: Раки для Варвары Василий Щепетнев

Опубликовано 14 августа 2012 года

Очередной марсоход успешно достиг поверхности красной планеты и вот-вот начнёт своё путешествие. Как водится, гордость за человечество переполняет меня, и я, сдерживая слёзы умиления, с нетерпением поглядываю на часы.