Цифровой журнал «Компьютерра» 2011 № 30 (78) - [17]

Разговор о кофе был начат, чтобы показать принципиальные особенности нашего вида. Проявляются ли они в нашей деятельности, которую мы обсуждали?

Биогеоценозы изменяют не только люди. Те же бобры превращают участки леса в заводи. Агросистемы создают не только люди, но и муравьи. Листорезы делают грибные огороды, обычные лесные муравьи охраняют и разводят тлей. Продукцию изымают и перемещают не только люди.

Саранча летела, летела

И села.

Сидела, сидела, все съела

И вновь улетела.

>А. С. Пушкин

Удобряют территории не только люди. Вылет из пресноводных водоемов комаров и выход молоди жаб выносит биогены в окрестные наземные местообитания. Так что, все отличия – количественные, а не качественные? Можно считать, что да. Но, по-моему, не один вид не сочетает изъятия продукции из искусственных биогеоценозов с доставкой туда биогенов из иных источников. Мы многократно ускоряем поступление биогенов в экосистемы по сравнению с тем, которое обеспечивают хтонические силы.

Так что элементное разнообразие утреннего кофе – и результат действия материнских сил Земли, и следствие нашей активности. Аромат-то какой…

К оглавлению

Кафедра Ваннаха: Человек чинквеченто Ваннах Михаил

Опубликовано 21 июля 2011 года

Про кватроченто знают все. Так итальянцы зовут 1400-е годы, а искусствоведы — Раннее Возрождение. Время, когда культура средневековых городов, тех самых коммун, воздух которых делал свободным, вырвалась за пределы стен, рамки цехов и гильдий и карнавальным потоком пошла по миру, снося сословные и конфессиональные границы. Любой учебник истории, даже самый политкорректный, подскажет вам, что в это время произошло возрождение интереса к наследию классической древности, откуда, собственно и употребляемый еще Вазари термин Rinascimento.

Но зарождающееся Новое Время пошло куда дальше Античности. «Греческий раб изваял его из мрамора по древнему образцу», — говорит в социально-философском романе Анатоля Франса «На белом камне» проконсул Галлион про великолепную статую Фавна. Обратим внимание — раб! И, дальше: «Кто не восторгался фидиевым Юпитером-Олимпийцем? И, однако, кто хотел бы стать Фидием?» То есть образованные римляне восторгались искусством, но искренне презирали его творцов.

Во времена Возрождения стало по иному. Литераторы — суровый Дант, влюбленный Петрарка, весельчак Бокаччо — начали прославлять не только творения художников, но и их самих. «Византийца духом» Чимабуэ, красочно-объемного Джотто, рыцарственного Симоне Мартини...

Персональную биографию, какой во времена Плутарха и Саллюстия удостаивались лишь мужи войны и совета, первым получил архитектор Брунеллески, зодчий флорентийской Санта Мария дель Фьоре. Ко временам кватроченто статус виднейших художников сравнялся с военачальниками и придворными, а доходы — с купцами (напомним читателям, что в торговых городах Италии купечество было более высоким классом, нежели дворянство).

Потом наступило время чинквеченто, 1500-е годы. С их приходом, 3 ноября 1500 года в семье маэстро Джованни Челлини во Флоренции родился мальчик Бенвенуто, которому предстоит стать одним из самых ярких и поучительных личностей эпохи, отнюдь не обделенной живописными судьбами. Даже если ограничить число бумажных книг в шкапу сотней, то «Жизни Бенвенуто Челлини, написанной им самим» место стоит найти. Русский перевод Лозинского, сделанный некогда для издательства Academia, превосходно передает дух времени. Ну а почему давняя судьба поучительна и ныне — посмотрим подробнее.

Отец Бенвенуто мечтал видеть сына музыкантом, и мучил его мелодиями. Но мальчика тянула скульптура, ремесло ювелира. В мире, в значительной степени еще сословном, он выбрал свой путь. Человека чинквеченто манила свобода. Не та политическая свобода нации, которая в девятнадцатом веке станет знаменем Рисорджименто, политического объединения Италии, потом, слившись с социализмом, воплотится в фашистском движении и получит логическое завершение в бредущих к Волге колоннах замерзающих пленных берсальеров, и в повешенных вверх ногами на автоколонке трупах Муссолини и верной ему Клары Петаччи. Бенвенуто была нужна свобода отдельной личности. Оформившийся гуманизм доказывал, что никакой опеки над чувствами, мыслями, верованиями человека быть не должно (опеку эту норовит вновь ввести нынешняя политкорректность — вспомним недавнюю историю увольнения журналиста РИАН за взгляды, выраженные в личном блоге).

Единственной реалной основой независимости является материальный достаток. Его сполна получали художники Ренессанса, о нем говорят палаццо Браманте в Риме, Джулио Романи в Мантуе, Леоне Леони в Милане. Свидетельства этого — пышный, почти княжеский, двор Рафаэля, графское достоинство, дарованное Карлом Пятым Тициану.

То есть во времена чинквеченто появилась возможность создать состояние интеллектуальным трудом. Не грабежом, лежавшим во все времена в основании дворянской земельной собственности («...то, что вы называете убийством и грабежом — не что иное, как война и завоевание, священные основы всех империй, источники всех доблестей и всего величия человеческого», — это опять Франс, «Остров пингвинов»). Не торговлей, от века, со времен хитроумных финикийцев, идущей об руку с мошенничеством и пиратством. Нет — плодами своего разума, искусства. Такую возможность ныне опять предоставляет мир высоких технологий. В этом его преимущество перед застывшими сословными социумами, хотя и более предсказуемыми и стабильными.