Цифровая крепость - [4]

Беккер заколебался.

— Видите ли, я, честно говоря, очень спешу. — Он надеялся, что отказ представителю самого мощного разведывательного ведомства не слишком большая глупость с его стороны, но партия в сквош начиналась через сорок пять минут, а он дорожил своей репутацией: Дэвид Беккер никогда не опаздывает на партию в сквош… на лекцию — да, возможно, но на сквош — никогда.

— Постараюсь быть краткой, — улыбнулась Сьюзан Флетчер. — Пожалуйста, сюда.

Через десять минут Беккер уже сидел в буфете АНБ, жуя сдобную булку и запивая ее клюквенным соком, в обществе очаровательной руководительницы Отделения криптографии АНБ. Ему сразу же стало ясно, что высокое положение в тридцать восемь лет в АНБ нельзя получить за красивые глаза: Сьюзан Флетчер оказалась одной из умнейших женщин, каких ему только доводилось встречать. Обсуждая шифры и ключи к ним, он поймал себя на мысли, что изо всех сил пытается соответствовать ее уровню, — для него это ощущение было новым и оттого волнующим.

Час спустя, когда Беккер уже окончательно опоздал на свой матч, а Сьюзан откровенно проигнорировала трехстраничное послание на интеркоме, оба вдруг расхохотались. И вот эти два интеллектуала, казалось бы, неспособные на вспышки иррациональной влюбленности, обсуждая проблемы лингвистической морфологии и числовые генераторы, внезапно почувствовали себя подростками, и все вокруг окрасилось в радужные тона.

Сьюзан ни слова не сказала об истинной причине своей беседы с Дэвидом Беккером — о том, что она собиралась предложить ему место в Отделе азиатской криптографии. Судя по той увлеченности, с которой молодой профессор говорил о преподавательской работе, из университета он не уйдет. Сьюзан решила не заводить деловых разговоров, чтобы не портить настроение ни ему ни себе. Она снова почувствовала себя школьницей. Это чувство было очень приятно, ничто не должно было его омрачить. И его ничто не омрачало.

Их отношения развивались медленно и романтично: встречи украдкой, если позволяли дела, долгие прогулки по университетскому городку, чашечка капуччино у Мерлутти поздно вечером, иногда лекции и концерты. Сьюзан вдруг поняла, что стала смеяться гораздо чаще, чем раньше. Казалось, не было на свете ничего, что Дэвид не мог бы обратить в шутку. Это было радостное избавление от вечного напряжения, связанного с ее служебным положением в АНБ.

В один из прохладных осенних дней они сидели на стадионе, наблюдая за тем, как футбольная команда Рутгерса громит команду Джорджтаунского университета.

— Я забыла: как называется вид спорта, которым ты увлекаешься? — спросила Сьюзан. — Цуккини?

— Сквош, — чуть не застонал Беккер.

Сьюзан сделала вид, что не поняла.

— Это похоже на цуккини, — пояснил он, — только корт поменьше.

Она ткнула его локтем в бок.

Левый крайний Джорджтауна, подавая угловой, отправил мяч в аут, и трибуны негодующе загудели. Защитники поспешили на свою половину поля.

— А ты? — спросил Беккер. — Что предпочитаешь ты?

— У меня черный пояс по дзюдо.

Беккер поморщился.

— Предпочитаю вид спорта, в котором я могу выиграть.

— Победа любой ценой? — улыбнулась Сьюзан.

Защитник Джорджтауна перехватил опасную передачу, и по трибунам пронесся одобрительный гул. Сьюзан наклонилась к Дэвиду и шепнула ему на ухо:

— Доктор.

Он смотрел на нее с недоумением.

— Доктор, — повторила она. — Скажи первое, что придет в голову.

— Ассоциативный ряд? — по-прежнему недоумевал Дэвид.

— Стандартная для АНБ процедура. Мне нужно знать, с кем я имею дело. — Глаза ее смотрели сурово. — Доктор.

— Зюсс. — Он пожал плечами.

— Ладно, — нахмурилась Сьюзан. — Попробуем еще… Кухня.

— Спальня, — без колебаний отозвался он.

Сьюзан смутилась.

— Хорошо, а что, если… кошка?

— Жила! — не задумываясь выпалил Беккер.

— Жила?

— Да. Кошачья жила. Из нее делают струны для ракеток.

— Как мило, — вздохнула она.

— Итак, твой диагноз? — потребовал он.

Сьюзан на минуту задумалась.

— Склонность к ребячеству, фанат сквоша с подавляемой сексуальностью.

Беккер пожал плечами:

— Не исключено, что ты попала в точку.

Так продолжалось несколько недель. За десертом в ночных ресторанах он задавал ей бесконечные вопросы.

Где она изучала математику?

Как она попала в АНБ?

Как ей удалось стать столь привлекательной?

Покраснев, Сьюзан сказала, что созрела довольно поздно. Чуть ли не до двадцати лет она была худой и нескладной и носила скобки на зубах, так что тетя Клара однажды сказала, что Господь Бог наградил ее умом в утешение за невзрачные внешние данные. Господь явно поторопился с утешением, подумал Беккер.

Сьюзан также сообщила, что интерес к криптографии появился у нее еще в школе, в старших классах. Президент компьютерного клуба, верзила из восьмого класса Фрэнк Гутманн, написал ей любовные стихи и зашифровал их, подставив вместо букв цифры. Сьюзан упрашивала его сказать, о чем в них говорилось, но он, кокетничая, отказывался. Тогда она взяла послание домой и всю ночь просидела под одеялом с карманным фонариком, пытаясь раскрыть секрет. Наконец она поняла, что каждая цифра обозначала букву с соответствующим порядковым номером. Она старательно расшифровывала текст, завороженная тем, как на первый взгляд произвольный набор цифр превращался в красивые стихи. В тот момент она поняла, что нашла свою любовь — шифры и криптография отныне станут делом ее жизни.