Цицианов - [211]
Княжеские распри по-прежнему создавали благоприятную обстановку для вмешательства в дела Имеретии, Гурии и Мингрелии. Княгиня Марина Гуриели, жена Вахтанга Гуриели, свергнутого с престола интригами Соломона, осенью 1808 года просила прислать войска для «укрощения с братьями мужа моего беспрерывной вражды и междоусобий»[853]. Тем не менее, несмотря на абсолютную уверенность в связях имеретинского и мингрельского владетелей с турками, в Петербурге не торопились с полной ликвидацией их независимости, надеясь решить вопрос путем переговоров.
В 1810 году русские вооруженные силы выбили турок из всех важнейших пунктов черноморского побережья. После этого, накопив достаточно войск, заручившись поддержкой местных союзников, новый главнокомандующий А.П. Тормасов стал действовать решительно. Фактически была объявлена охота на царя Соломона II. Царю был предъявлен ультиматум, а когда тот не приехал в Кутаис с повинной, 22 февраля 1810 года была обнародована прокламация, объявлявшая населению об отрешении Соломона от власти. Большинство князей либо заняли нейтральную позицию, либо выступили на стороне русского командования. Один за другим сдавались считавшиеся неприступными горные замки. В середине марта Соломон сдался и был доставлен в Тифлис, однако в мае он бежал в Турцию, откуда обратился с пылкими воззваниями к народу. Всего за два месяца настроение имеретинцев радикально изменилось, началось массовое восстание, в котором приняли участие как крестьяне, так и дворяне. Регулярные войска не очень годились для борьбы с повстанцами, и тут на помощь правительству пришла милиция из Восточной Грузии (тушины, пшавы и хевсуры), всего около тысячи человек, которые буквально опустошали охваченные восстанием районы. Постепенно сопротивление ослабевало, Соломон бежал в Турцию, где и умер в 1815 году, до конца своих дней надеясь вернуть себе трон. Покорение Имеретии обошлось сравнительно малой кровью обеим сторонам. Здесь сказался подавляющий перевес русской армии, ее умелое маневрирование и отсутствие у местного ополчения желания умереть за царя Соломона. Всего погибло около 100 ополченцев, было убито и ранено 23 солдата и 24 мингрельских и лечгумских милиционера. Империя не слишком щедро наградила своих солдат за новое приращение территории: всем 2500 нижним чинам, принимавшим участие в экспедиции, отпустили «не в зачет по паре сапог или за оные по штатной цене деньгами»[854]. Такое развитие событий дало основание Петербургу считать Имеретию областью, завоеванной силой оружия. При этом Гурия выделялась из Имеретии и включалась в состав Российской империи на правах особого вассального княжества. Это было оплатой той лояльности, которую демонстрировал Мамия Гуриели в отношении Петербурга. Еще 19 июня 1801 года этот правитель заключил договор о принятии российского протектората. В 1821 году Имеретия и Гурия вновь восстали. А.П. Ермолову пришлось приложить огромные усилия для восстановления спокойствия. После смерти князя М. Гуриели в 1826 году автономия княжества была еще более сужена, а после бегства регентши княгини Софии вместе с малолетним князем Давидом в Турцию в 1828 году ликвидирована вовсе. В последующие десятилетия продолжалось «собирание» грузинских земель. В 1833 году в состав Российской империи номинально вошла «княжеская Сванетия» — владения князей Дадешкелиани, а в 1840 году — «вольная Сванетия». Обе эти территории образовались после распада Грузинского царства в XVI веке и формально принадлежали Имеретии. В 1857 году в Сванетию были введены правительственные войска, а в 1859 году Дадешкелиани были принуждены отказаться от владетельных прав. Очередь Мингрелии настала в 1857 году, когда в княжестве ввели русское управление. В 1867 году была юридически оформлена утрата особого статуса княжества. В 1864 году была ликвидирована автономия Абхазии.
Если так называемые «персидские ханства» были присоединены к России силой оружия или угрозой его применения, а для их закрепления за Россией пришлось вести две трудные и долгие войны с Персией (1804—1813 и 1826—1828 годы), то Имеретия и Мингрелия оказались под российским скипетром практически бескровно. В этом, несомненно, была огромная заслуга князя Павла Дмитриевича Цицианова, проявившего, помимо полководческих, незаурядные дипломатические качества.
