Ци-Гун Пяти зверей: правда и сказка - [11]

– Это вас я видел вместе с Вадимом, – не то спрашивая, не то утверждая проговорил он. – Чем могу?

«Все видит и все помнит, – подумал я. – Юлить с таким не имеет смысла. Мужик суровый, будет или «да» или «нет». Оно и неплохо: никакой неопределенности!»

Тем временем Сергей Михайлович остановился:

– При нашей прошлой встрече вы выглядели заинтересованным. Если хотите поговорить, можем зайти в ближайшее кафе, а то зима, на улице не жарко.

Кафе было итальянское, в нем было уютно и тихо, играла музыка, тоже итальянская. «Тото Кутуньо, L’italiano», – машинально отметил я.

Сергей Михайлович, явно «чувствовавший пространство» вокруг себя (наверняка его в свое время учили по принципу «глаза видят шесть направлений, уши слышат восемь сторон»), сразу заметил, что я внимательно слушаю песню.

– Знаешь, почему она такая популярная? – спросил он меня.

– Музыка хорошая, голос приятный, поет душевно, – не задумываясь ответил я.

– Это здесь мы слышим только музыку и голос, а в Италии она популярна еще и за слова. Там они достаточно неожиданные: «Здравствуй, Италия, с недоваренными макаронами и президентом партизаном… канарейками на окнах… с этой Америкой на каждом шагу… где все больше женщин и все меньше монашек… Италия, которой ничего не страшно, с мятным кремом для бритья, с синим костюмом в полоску… С новыми носками в ящике, с флагом в химчистке и с шестисотым «Фиатом»», – переводил он фрагментами, не всегда успевая за певцом. – Особенно мне нравятся вот эти наглые слова: «Здравствуй, Господи, знаешь, здесь живу и я».

«Забавно, – подумал я. – Вадим мне говорил, что профессор ему показался похожим на меня. Видимо, он был прав даже больше, чем ему самому показалось. Оказывается, профессору тоже нравится итальянский язык. Во всяком случае, знает его он явно лучше, чем я».

Тут нам принесли покрытый плотной мелкозернистой молочной пеной капучино в правильно прогретых фарфоровых чашках, и Сергей Михайлович перешел к делу.

– Итак? – вопросительно произнес он.

– Наверное, я должен рассказать вам о себе, чтобы вы знали, с кем имеете дело? – нерешительно начал я, стараясь угадать, как следует вести себя с профессором.

– Не обязательно, – тут же откликнулся он. – Имени будет вполне достаточно, а все, что мне нужно, я про вас и так знаю.

– Это как? – удивился я. – Вадим рассказал?

– Проще. Никакого Вадима и никаких фокусов. Вам лет сорок пять. В нормальной физической форме. Наверняка не дурак и, похоже, порядочный человек. Способность и желание учиться явно не утрачены. Высшее образование, думаю, техническое, может, даже и не одно. Научная степень? Пожалуй, во всяком случае, весьма вероятно. Резюме такое: неглупый, образованный и, главное, порядочный человек предположительно (возможно, я не прав, но это весьма вероятно, иначе зачем я вам понадобился) хочет у меня учиться. Согласен, не много, но мне больше и не нужно, что, мне у вас справку о прописке требовать?

Что тут было говорить? Профессор был хорош и точен в определениях, поэтому я ответил ему столь же кратко, как он характеризовал меня.

– Зовут Леонидом, – начал я. – Насчет «неглупый» – не знаю. «Два образования» – да, «научная степень» – да, «порядочный» – думаю, наверняка, во всяком случае, изо всех сил стараюсь. «Хочу у вас учиться» – разумеется. Справки о прописке с собой нет, но могу получить в ЖЭКе.

Тут мы оба дружно захохотали.

Отсмеявшись, Сергей Михайлович сказал:

– Поверьте, я бы с удовольствием учил вас. Но вряд ли получится. В моем сегодняшнем положении учеников не берут. У меня время перемен, меня здесь ничего не держит, я живу «здесь и сейчас» и не знаю, где окажусь завтра. Хотя… – Тут он сделал паузу, явно раздумывая. После раздумья он перешел «на ты»: – Ты долго этим занимаешься?

– Если под «этим» подразумеваются боевые искусства и Ци-Гун, то лет с пятнадцати. А насчет перемен Конфуций говорил, что не надо их бояться, ибо чаще всего они случаются именно в тот момент, когда необходимы.

– Молодец, – с некоторым удивлением посмотрел на меня Сергей Михайлович. – С Конфуцием трудно спорить. С Конфуцием может позволить себе поспорить только Конфуций: «Три пути ведут к знанию: путь размышления – это путь самый благородный, путь подражания – это путь самый легкий и путь опыта – это путь самый горький». Так вот, я сейчас, в тот самый момент, когда мне казалось, что все полностью отрегулировалось, неожиданно для себя оказался на третьем пути и куда он выведет меня, я еще не знаю. Знаю только, что спокойной размеренной жизни пришел конец и что если у меня и есть время на «научение» тебя, то его очень мало. Впрочем, это не очень и важно. Ты занимался много лет, а когда человек готов, то ему «и муравей провозвестник».

Раньше я в такой ситуации за тебя вообще бы не взялся, прежде мне казалось, что для того, чтобы научить человека, нужны десятилетия.

– А разве не так? – удивился я. – А как же знаменитая пословица «Занимаясь Тай-Цзи-Цюань, десять лет не выходи из дома»?

– Так, так, – засмеялся Сергей Михайлович. – Только мне сдается, что ты уже больше десяти лет «не выходишь из дома».

– Из дома-то я, конечно, выхожу, но занимаюсь Тай-Цзи-Цюань лет пятнадцать точно. А до этого были Дзю-До, Карате, У-Шу.