Чья-то сестра - [3]

— Как себя чувствуешь, Гарри?

— Попробую махнуться на «Комикс Детектив». Может, удастся. Как считаешь?

— Вид у тебя отличный. Правда.

Кембл взглянул на друга и смущенно отвел глаза, тиская пакет.

— Помнишь, что ты мне сказал прошлый раз?

— Что же?

— Будто теперь уже никто не называет девушек «милочка».

— Я так сказал?

— Вот я и думаю. Может, тебе пора пересмотреть свою жизнь, как-то изменить ее, переделать?

— Но у меня все в порядке.

— Ты понимаешь, о чем я?

— Мне еще только 53.

— А через десять лет… Вон хотя бы Сара. Тринадцать уже.

— Двенадцать.

— Вот так. Просыпаешься в одно прекрасное утро — и десятка лет как не бывало.

— Со мной все нормально.

Помолчав немного, Кембл снова заговорил, взволнованно, немножко виновато.

— Уолтер, клиенты еще приходят к нам?

— А как же. Я же тебе говорил…

— Когда?

— Говорил. На той неделе. Одна женщина просила разыскать ее мужа.

— Алименты? — неожиданно улыбнулся Кембл. — Ну это нам раз плюнуть. На той неделе, говоришь?

— В воскресенье.

— Вот! Я и хотел сказать — в воскресенье. Заметь, жены всегда являются в воскресенье, когда перед глазами пустой стул, брошенные детишки. Алименты всегда требуют в воскресенье. И как, нашел?

Брэкетт покачал головой, раздумывая, что же ответить. Решил — ничего. Все равно Кембл забудет.

— Что ж, Гарри, пожалуй, пора. Сам знаешь, чуть припозднись — и на шоссе не пробьешься.

— Доктор говорит, скоро я стану прежним.

— Хм, прежним! Молодым!

— Молодым! Правильно. Так ему и передам. Вот именно. Молодым!

— Так и скажи. Не промахнешься. Ты — совсем молодцом!

Брэкетт собрался уходить и взялся за шляпу, но Кембл, потянувшись, ухватил его за руку.

— Уолтер!

— Да?

— Уолтер… вчера ночью мне опять снилась Дороти. — Отпустив руку Брэкетта, Кембл промямлил: — Прости.

— Ну пока, Гарри. До субботы. В то же время.

Брэкетт зашагал по лужайке к воротам, ежась под взглядами. Только не оглядываться! — твердил он себе и, конечно, не удержался. Кембл сидел, сложив руки на груди, низко склонив голову. Упавший журнальчик рассерженным насекомым шелестел страницами у его ног.

Брэкетт отвернулся, стараясь не видеть больничного корпуса, нянечек, кресел на колесиках — символы тления и угасания, и в который раз поклялся, что больше ни за что не приедет сюда.

— Уолтер Брэкетт?

Он оглянулся, глаза слепило солнце.

— Да, я.

— Вы нам нужны для опознания.

— Кого же я должен опознавать? — растерялся Брэкетт.

— Вот вы нам и скажете. Вы на машине?

— Да. Это…

— Следуйте за нами.

— Куда?

— В морг. Знаете, где он?

— В Центральной?

— Правильно. Бывали там?

— Да, — спокойно ответил Брэкетт. — Случалось.

Подняв голову, Кембл наблюдал, как к воротам шагали двое. Взяв комикс, он старательно разгладил каждую страницу и только тогда раскрыл журнал и принялся за чтение. «Зеленый Фонарь», выпуск 85. Рисунки Адамса.

Морг находился слева от стоянки, рядом — заросли буйно разросшихся розовых кустов.

— С чего вы решили, что я могу помочь вам? — поинтересовался Брэкетт.

— У нее ваша карточка. Единственное, что мы нашли.

— «Брэкетт и Кембл»?

— Не знаю. Велено привезти вас, и все.

Наружная дверь не вела в морг, вероятно, чтобы не оскорблять чувств случайного прохожего. За дверью ничего угнетающего: пустые крашеные стены. Вошедший оказывался в комнате, похожей на зал ожидания. Ярко освещенная, безликая; две двери, длинный стол, а за столом дежурный сержант. Сегодня дежурил сержант Хендерсон, тип полицейского из дешевых детективных фильмов: грубоватый, но честный и мужественный. Как доказывали многолетние наблюдения Брэкетта, все американские полицейские воплощали тот же типаж.

Хендерсон быстро оглядел Брэкетта, точно прикидывая, не закатит ли он, чего доброго, истерику, увидев труп, и не грохнется ли в обморок. Решил, вряд ли, и повел его к двери.

— Извините, Брэкетт, что пришлось тащить вас сюда.

— Ничего страшного, не так уж далеко.

— Бывали тут прежде?

— Да, но тут все изменилось.

— Модернизация! Как вам? Нравится?

— Откровенно говоря, по-моему, перемены в таком месте не имеют особого значения.

— Для «жмуриков», может, и нет. Но для служащих имеют. Понимаете, о чем я?

Брэкетт равнодушно кивнул, и они остановились перед стеклянной перегородкой. Направо — длинные столы, раковины, груды тряпок, резиновые фартуки, аккуратно разложенные хирургические инструменты.

— Вы из Англии? — полюбопытствовал Хендерсон.

— Родился там.

Служитель спустил к ним носилки, на которых лежало прикрытое простыней тело.

— Помню, возил в Англию жену. Прокатились в Брайтон на недельку. Были в Брайтоне?

— Нет.

— Там еще Китайский Дворец. Слыхали?

— Он называется Павильон, — ответил Брэкетт, следя за тем, как носилки остановились у дальнего конца стеклянной перегородки. Его вдруг пронзило острое желание посмотреть на тело. Не потому, что он боялся увидеть любимое лицо (любимых у него уже не осталось), просто из любопытства. У погибшей была его карточка. Самое естественное предположение — клиентка. Только вот уже лет пять у него нет клиентов.

— А, так вот как он называется. Павильон… — болтал Хендерсон.

— Взглянуть можно?

— Что? А, конечно.

Хендерсон кивнул служителю, и простыню сдвинули. Брэкетт внимательно вгляделся: веснушки на носу, нежное очертание рта. Его потянуло откинуть прядь волос, упавших на глаза. Как ни странно, порезы на щеках и на лбу и сломанный нос его не ужаснули. Горше не стало. Молодое красивое лицо — и мертвое. Уже от этого мучительно больно. Девушка мертва, и никто даже не знает, как ее зовут.